Солдаты Апшеронского полка: Матис. Перс. Математик. Анархисты

Фарух следил за мной, поправлял не церемонясь, снимал птицу с руки, ревниво отталкивал – сокола легко испортить небрежным обращением.

Чего я еще не умел – так это после линьки выпестовать птицу для охоты; никак не получалось притравить гнездаря к дичи – здесь требовалось особое умение, с которым вскормленного с руки сокола Фарух приваживал к живцу. Он отрывал голубенку голову, тот трепыхался на ладони, – и потом быстро-быстро закапывал кровью грудь и шею забившейся горлинки, сцеживал как из спринцовки, пачкался сам – и подносил к соколу запятнанную по палевому оперенью птицу… У меня же не хватало духа так обойтись с птенцом, а если и хватало, то всё равно сокол не летел за окропленной притравой, будто испуг мой как-то портил для него горлицу, скоромил».

6

Хашем время от времени принимался читать мне спецкурс по хубаре. В качестве ликбеза и справочных материалов он протянул мне подборку статей и докладов экологов. «Впервые на Западе, – пояснил он, – обратили внимание на проблему хубары благодаря статьям американки Мари Энн Вивер. Это героическая женщина, сумевшая проникнуть в святая святых королевской соколиной охоты. Я видел ее в Кветте. Смелая, с прямой спиной, открытым ясным взглядом. Европейское лицо, обрамленное хиджабом. Она вышла из автомобиля, пыльный ветер Кветты ударил ей в лицо, она зажмурилась, и я смог ее разглядеть. Не знаю, кто ее высокопоставленные друзья в правительстве Пакистана (скорей всего, они были близки Беназир Бхутто). Но совершенно точно: без них ее усилия по спасению хубары были бы тщетны…»

Из статьи Мари Энн Вивер:

«В 1829 году чиновник министерства колоний Британской империи мистер Уильям Уилсон описывал ежегодный прилет дрофы-красотки на Арабский полуостров, как “время празднеств”. Он писал: “Вот-вот начнутся дожди, их предвестием стали стаи хубар. Поистине эти птицы подобны манне небесной, их прилет – вознаграждение Аллаха тем, кто пережил это адское лето”.

К восьмидесятым годам XX века на Ближнем Востоке королевская соколиная охота сократила численность хубары в пять раз. Число королевских охотников составляет всего две-три дюжины, но, вкладывая сотни миллионов долларов в охотничьи предприятия, они несут с собой подлинное бедствие. Безответные хубары, с забавным хохолком и тревожным взглядом, вечно обращающие в небо то один глаз, то другой, быстрые и нервные, обезумевшие от налетов соколиных эскадрилий, меняют места дислокаций, памятуя о сезонных бойнях.

С арабами случилась истерика, когда они обнаружили исчезновение птицы. За два года на Аравийском полуострове не было убито ни одной хубары. Короли, шейхи и принцы принялись судорожно отряжать за границу разведывательные экспедиции. Они наняли лучших европейских зоологов, чтобы добиться размножения хубары в неволе. Они заказали японским инженерам разработать следящие приборы и оборудовать джипы специально для охоты в пустыне. Однако усилия были тщетны – никто не мог ответить на главный вопрос: в каких еще странах шейхи смогут охотиться на хубару?

Всегда считалось, что Пакистан обладает одной из самых крупных миграционных популяций дрофы-красотки. Но в 1975 году и здесь хубара была внесена в список исчезающих видов. Пешаварский международный симпозиум 1983 года пришел к заключению, что численность хубары на территории Пакистана составляет всего от двадцати до двадцати пяти тысяч особей. Дрофа-красотка ежегодно дает прирост в численности до пяти процентов от популяции. В то время как соколиные охоты уничтожают как минимум шесть тысяч птиц: один Шейх Заид берет с собой на охоту более двух сотен соколов. Пакистан всегда поддерживал проведение природоохранных симпозиумов, однако власти так и не запретили, хотя бы на пару лет, охоту на хубару.

Взамен саудиты обеспечивают экономическую и военную помощь Пакистану. Например, он имеет возможность направлять в страны Залива два миллиона гастарбайтеров, задействованных на стройках (“здесь будет город-сад”, то есть пустыня, оплодотворенная золотым семенем недр) и нефтяных промыслах на берегу Персидского залива.

Азарт и величественность соколиной охоты за молодильным мясом хубары не оставляют никаких шансов этой птице. Ибо нет страсти сильней, чем желание вечной жизни».

Говорит Хашем:

«Насколько прозрачна граница с Пакистаном? Перед границей мы пеленали соколов и запихивали их в мешок с сухой травой, чтобы им было чем дышать. Мешок этот подвязывали под карданный вал. В кузове у нас были пчелиные ульи – мы путешествовали под прикрытием медосбора. Так многие пасечники кочуют по погранзоне в поисках активного цветения. К тому же помогало выхлопотанное Фарухом направление от университета. Мол, изучаем зависимость химического состава меда от состава растительности. Плюс убалтывали пограничников рассказами о танцах пчел, об их языке, я пересказывал фон Фриша.