Солдаты холодной войны

Шульц так вспоминал эту сцену: «Мы с удовольствием обсудили игру в гольф. Потом пришел врач, чтобы сказать, что мне пора уходить. И вдруг этот мягкий человек очень посуровел. Он погрозил мне пальцем вот так и заявил: «Молодой человек, ты должен приходить сюда и должен работать по 14 часов в день, семь дней в неделю, и должен думать о том, как будешь выполнять свою работу. Позволь мне сказать тебе кое-что. Если это то, чем ты занимаешься, то ты не сможешь выполнять свое дело. Ты просто сгоришь. Как я вижу, тебе нравится гольф так же, как он нравится и мне. Если ты не будешь посещать поле для игры в гольф хотя бы дважды в неделю, займись чем-нибудь еще, поскольку ты будешь не в состоянии выполнять свою работу».[246]

Шульц всегда помнил этот совет, когда вернулся в Вашингтон в 1982 году в качестве государственного секретаря и вскоре оказался под огнем критики со стороны других высокопоставленных помощников Рональда Рейгана. Не говоря о Генри Киссинджере и Сэме Нанне.

Глава тринадцатая

Неужели это самое лучшее, что они в состоянии сделать?

Генри Киссинджер

Политика по вопросам ядерного оружия стала представлять не просто научный интерес для Киссинджера, когда Никсон неожиданно выбрал его в качестве советника по национальной безопасности. Хотя его хорошо знали и высоко ценили как теоретика в области оборонной и внешней политики, Киссинджер был тесно связан с Нельсоном Рокфеллером, соперником Никсона и человеком, который сам хочет занять пост президента. Неожиданно Киссинджер взлетел из научной сферы на один из самых влиятельных постов в Вашингтоне. Вместо того чтобы рассуждать в книжках и статьях о стратегии ядерного оружия, он фактически управлял ядерным арсеналом Америки.

Меньше чем через неделю после инаугурации Никсона новообращенный президент и его советник по национальной безопасности пересекли реку Потомак, направляясь с визитом в Пентагон и на брифинг в строго охраняемом Национальном центре военного командования по поводу Единого комплексного оперативного плана (ЕКОП), что, по профессиональной терминологии Пентагона, означало план проведения ядерной войны.

Это была отрезвляющая – и волнующая – встреча с разработкой Армагеддона. Изложенная полковником Доном Ламуаном из Отдела стратегических операций Объединенного штаба самая последняя версия плана войны предлагала мало вариантов дозированного наращивания, за которое ратовал Киссинджер, будучи ученым. Взамен план призывал к решительному нападению на Советский Союз и Китай.

Ламуан сказал Никсону и Киссинджеру следующее: «Главная концепция (состоит) в том, чтобы увеличить до предела мощь США, обрести и поддерживать стратегическое преимущество, которое приведет к скорому прекращению войны на условиях, благоприятных для Соединенных Штатов и их союзников».[247]

В то время Соединенные Штаты обладали более чем 29 тысячами видов ядерного оружия.[248]

Благоприятные условия, в соответствии с некоторыми оценками, означали уничтожение большей части советских военных, промышленных и городских центров с уничтожением примерно 90 млн чел. населения и аналогичными разрушениями и потерями в Соединенных Штатах, в том числе 80 млн чел. погибших. Вдобавок полковник Ламуан уведомил Никсона и Киссинджера о том, что во время быстро разворачивающегося кризиса у президента будет всего несколько минут для принятия решения об ответных мерах.[249]

Вспоминая этот брифинг, Никсон позже сказал помощнику в Белом доме: «Не важно, что сделают (Советы), они потеряют свои города. …Ничего себе решеньице».[250]

Вскоре после этого брифинга Киссинджер советовался с Робертом Макнамарой, который в качестве министра обороны в администрациях Кеннеди и Джонсона настаивал на том, чтобы все виды вооруженных сил предложили более уточненные планы. «Неужели это самое лучшее, что они могут сделать?» – спросил Киссинджер. Позднее он сказал: «Предложить единственный вариант с убийством 80 миллионов человек – это верх безнравственности».[251]

Какими бы ни были моральные сомнения Киссинджера, его стратегической озабоченностью было то, что апокалиптический масштаб плана войны не казался достоверным для Советского Союза. В соответствии с сообщением Уильяма Бёрра, ученого-исследователя, изучавшего рассекреченные документы администрации Никсона, Киссинджер «утверждал, что массированные ядерные угрозы для поддержания гарантий безопасности были просто невероятными». Киссинджер отмечал: «Трудно поверить, что обе стороны используют все свои арсеналы».[252]

Но такая вероятность была вполне реальной. Начать с того, что скорость принятия решения будет молниеносно быстрой. Также казалось вполне возможным, что линии связи между военным командованием и президентом и его командой в Вашингтоне будут прерваны после первого же удара ядерной войны.