Солдаты неудачи

БМП Уральцев дернулась, пытаясь завестись, но вот на нее вскакивают люди и из люка водителя вытаскивают трясущегося молодого парня. Парень ошалелыми глазами смотрит в никуда. Вокруг толпились офицеры, медики несли носилки. Нас с Колькой сразу же озадачили бежать в другой конец маленького лагеря. Зачем именно, я сейчас, спустя столько лет и не вспомню. Когда мы вернулись, перед КУНГом лежало три тела, завернутых в плащ-палатки. Судя по форме свертков, их сильно изувечило, кровь, которой пропитался брезент, говорила об этом же. Четвертым, на носилках, лежал незнакомый мне прапорщик. Его левый глаз свисал на нити из кровавой, пустой глазницы. Куртка была залита кровью, левая рука представляла из себя месиво ткани, костей и мяса. По всей видимости, ему вкололи лошадиную дозу прамидола, и он был в сознании, попросил закурить. Наш командир батальона дал ему зажженную сигарету с фильтром. Прапорщик произнеся: "Мне, наверное, не выкарабкаться", жадно затянулся. Он был прав. После трех-четырех затяжек сигарета выпала из его губ. Он умер. Прапорщик был наш, он только вернулся из отпуска по ранению. Дома у него была грудная дочь. Трех погибших офицеров я не знал, они были с Уральского полка.

Внутри КУНГа царил полный разгром. Это видно было через открытую дверь, болтавшуюся на одной петле. Снаряд БМП прошил фургончик насквозь.

Водитель БМП сидел на земле рядом со своей машиной и, держась руками за голову, тупо уставился в землю. Его охраняло двое автоматчиков. От них мы и узнали, что водитель залез в башню для каких-то своих дел и зацепил спуск орудия. Снаряд находился в стволе и не замедлил оттуда вылететь. Итог всем известен. В горячке

механник-водитель, молодой еще парень, попытался завести машину и сбежать, хотя куда ему тут было бежать, ясно, что некуда.

Не знаю как остальным, но мне лично было жалко несчастного убийцу. Что ждет его дальше? Ясно, что ничего хорошего: следствие, суд и колония. Думаю, мое мнение разделяли и остальные, потому что ничего в адрес убийцы агрессивного не высказывалось.

Раздался рев двигателя и шелест винтов, в суматохе никто даже не заметил прилета генерала. Генералу видимо доложили еще в полете о происшедшем, потому что, не выходя на землю, он распорядился забрать трупы и вертолет тут же улетел.

В полном молчании вернулись мы обратно на блокпост. Однако уже через час после возвращения эта печальная история перестала быть темой для обсуждения, и жизнь вошла в обычное русло. Еще через три дня нашу группу убрали обратно в бригаду за ненадобностью.

РЕМБО

Часто видя, американские боевики я со скукой отворачивался во время сцен драк, где положительный герой в одиночку и без оружия раскидывает толпу вооруженных до зубов негодяев. Нижеприведенная история заставила усомниться меня в правильности поговорки "один в поле не воин" и мене скептически смотреть Штатовские фильмы с участием Шварцнегера и Сталонне.

Это было в начале февраля месяца 1996 года. Наша колонна, пройдя маршем трое суток, остановилась между селами Курчалой и Белоречье, где разделилась на две части. Большая часть во главе с командирами поехала куда-то в сторону разбитой фермы. А мы остались здесь, в поле, на котором находился холм в форме замкнутого кольца с замерзшей лужей в центре. Это земляное кольцо как нельзя лучше подходило под укрепление. Наша группа в составе трех танков, трех БМП, миномета и человек сорока солдат стала интенсивно оборудовать место для жизни.

Время было утреннее и мы со рвением взялись за работу, чтобы к вечеру согреться и просушиться в палатках. Энтузиазм вполне объяснимый тремя сутками пути по заснеженным полям и лесам, ночевкам в снегу без костров, когда мы потеряли одного убитым и одного обмороженным. Каждый и стар и млад, вырывая друг у друга лопату усиленно копал ямы под палатки. Нас не надо было подгонять и понукать, рабочих рук было в избытке, на всех не хватало инструмента. Командовавший нашей группой молодой лейтенант — двухгодичник не нарадовался на нас. Одно из БМП уже поехало в сторону леса за дровами. Быт начал потихоньку устраиваться. Жить здесь предстояло, видимо долго.