Сольная партия

В этот самый миг Джон Микали вышел на сцену, чтобы еще раз поклониться аплодирующей стоя публике. За кулисами его ждал администратор с полотенцем в руках. Микали отер пот с лица.

– Все, хватит, – бросил он. – Если они хотят еще, пускай покупают билеты на вторник.

У него был очень приятный, полный ленивого очарования голос – тот, что называется „бостонским американским говором". К нему Джон мог прибегнуть в любой момент.

– Они почти уже все раскупили, мистер Микали, – улыбнулся администратор. – Шампанское ждет в артистической. Вы станете принимать посетителей?

– Только совершеннолетних! – улыбнулся в ответ Микали. – За последнюю неделю я устал от детей.

В „Зеленой комнате" он снял фрак и манишку и облачился в халат, затем включил радиоприемник и потянулся за бутылкой сухого шампанского. Бросив на дно несколько кубиков льда и наполнив бокал доверху, он с наслаждением сделал первый глоток восхитительного, обжигающе холодного напитка, и тут льющуюся из радиоприемника музыку прервал экстренный выпуск новостей, из которого следовало, что мистер Максвелл Кохен, ставший несколько часов назад жертвой неизвестного наемного убийцы, только что успешно прооперирован, находится в реанимации под неусыпным наблюдением полиции и вероятность того, что он выживет, достаточно велика. По сообщению зарубежных средств массовой информации, ответственность за террористический акт взяла на себя организация исламских экстремистов „Черный сентябрь", созданная в 1971 году с целью уничтожения всех врагов палестинской революции. Причина покушения – поддержка Кохеном сионистского движения.

Микали на миг опустил веки, и перед его внутренним взором возникли горящий грузовик, наплывающие, как во сне, четверо феллахов, улыбка на лице главаря – того, что с ножом. Эту картину моментально сменила другая: кромешная темнота тоннеля и отпечатавшееся в сознании бледное, испуганное лицо девушки.

Он открыл глаза, выключил радио и поднял шампанское, приветствуя свое отражение в зеркале.

– Плоховато сработано, приятель. Просто никуда не годится.

В дверь постучали. Когда Джон открыл ее, перед ним предстал коридор, битком набитый молодыми женщинами, в основном студентками, судя по их университетским шарфам.

– Можно войти, мистер Микали?

– Разумеется, – улыбнулся пианист, моментально надевая привычную маску обаятельного красавца. – Жизнь кипит в чертогах великого Микали. Входите, но остерегайтесь.

* * *

Бейкер стоял перед Фрэнсисом Вудом в прихожей морга. Отчим девочки вовсе не походил на священника. Это был высокий мужчина лет шестидесяти, с добрыми глазами и седеющей бородой, которую давно уже следовало бы подравнять, в темном плаще и синем свитере с высоким горлом.

– Ваша жена, сэр? – спросил Бейкер и кивком головы указал туда, где в дверях Хелен Вуд разговаривала с миссис Картер. – Она на удивление мужественно переносит случившееся.

– Моя супруга – дама с твердым характером, суперинтендант. Она художница. В основном пишет акварелью. Под своей прежней фамилией она пользовалась довольно большой известностью.

– Морган? Да, припоминаю. Полагаю, миссис Вуд потеряла первого супруга?

– Нет, суперинтендант. Они развелись. – Фрэнсис Вуд позволил себе слегка улыбнуться. – Если вы знаете позицию англиканской церкви в данном вопросе, вас это может удивить. Объяснение, впрочем, весьма простое. Я достаточно состоятельный человек и могу позволить себе определенную независимость. После свадьбы я оставался без работы год или два, а затем мой нынешний епископ написал мне о Стипл-Дурхаме. Конечно, мой приход не назовешь центром вселенной, но тамошняя паства обходилась без священника целых шесть лет, так что мне очень обрадовались. Мой епископ, должен добавить, придерживается весьма либеральных взглядов.

– А кто отец девочки? Как мы сможем связаться с ним? Его следует уведомить о трагедии.

Миссис Картер покинула помещение, и, прежде чем Вуд успел ответить, его жена присоединилась к ним. Бейкер уже знал от Стюарта, что ей тридцать семь лет, хотя выглядела она лет на десять моложе. Светлые волосы, стянутые в узел на затылке, открывали взгляду лицо удивительной красоты. Никогда в жизни суперинтендант не видел таких спокойных глаз. На миссис Вуд была старая военная шинель, и острый полицейский взгляд сразу заметил на ней следы споротых капитанских знаков отличия.

– Мне очень неприятно, миссис Вуд, но надо провести формальное опознание.

– Будьте так любезны, проводите меня, суперинтендант, – отозвалась женщина спокойным, мелодичным голосом.

Патологоанатом доктор Эванс ждал в операционной. Рядом с ним находились два ассистента, облаченные в белые комбинезоны, матерчатые бахилы и длинные бледно-зеленые резиновые перчатки.

Комнату освещали лампы дневного света, яркие, до боли в глазах. Вдоль стен располагалось до полудюжины операционных столов из нержавеющей стали.

Девочка лежала на спине рядом с дверью. Голова ее покоилась на деревянной подставке. Хелен Вуд и ее муж приблизились к укрытому простыней телу. Бейкер и Стюарт встали за ними.