Солнечная буря

— Понятно, — снова проговорил Свен-Эрик и бросил на Анну-Марию беспомощный взгляд. Усы стояли уже почти перпендикулярно лицу.

— Хорошо, расскажите нам, пожалуйста, о Викторе Страндгорде, — попросила Анна-Мария. — Что он был за человек? Ваше мнение, Веса Ларссон.

На лице у Весы Ларссона возникло выражение душевной мýки. Он сглотнул, прежде чем ответить.

— Он был предан Богу. Очень скромен. Любим всеми в приходе. Он просто-напросто сделался орудием в руках Господа. Несмотря на свое, как бы это сказать, особое положение в приходе, он не пользовался никакими привилегиями в практических делах. Его имя значилось в списках дежурств по уборке, так что его можно было увидеть здесь вытирающим пыль со стульев. Он писал объявления перед собраниями…

— Сидел с детьми, — добавил Гуннар Исакссон. — У нас установлен скользящий график, чтобы родители маленьких детей могли послушать слово Божье, не отвлекаясь.

— Да, как вчера, — продолжал Веса Ларссон. — После собрания он не пошел со всеми в наше кафе пить кофе, а остался, чтобы расставить на место стулья. Отсутствие церковных скамей имеет свои минусы — помещение приобретает неряшливый вид, если не поставить все стулья аккуратными рядами.

— Но ведь это огромный труд, — заметила Анна-Мария. — Здесь такое немыслимое количество стульев. Никто не остался ему помочь?

— Нет, он сказал, что хочет побыть один, — ответил Веса Ларссон. — К сожалению, мы не запираем двери, если кто-нибудь остается в церкви, так что какой-то сумасшедший, должно быть…

Он осекся и покачал головой.

— Похоже, Виктор Страндгорд был человеком мягким, — предположила Анна-Мария.

— Да, это правда, — грустно улыбнулся Томас Сёдерберг.

— Вам известно, были ли у него враги? Не ссорился ли он с кем-нибудь? — спросил Свен-Эрик.

— Нет, — ответил Веса Ларссон.

— Он не казался встревоженным, чем-то огорченным? — продолжал Свен-Эрик.

— Нет, — снова ответил Веса Ларссон.

— Какие функции он выполнял в приходе? — спросил Свен-Эрик. — Ведь церковь была, насколько я понимаю, его местом работы?

— Он служил Господу, — высокопарно произнес Гуннар Исакссон, сделав ударение на слове «Господь».

— В своем служении Господу он приносил приходу немалую прибыль, — сухо проговорила Анна-Мария. — Куда шли деньги от издания его книги? Кому они перейдут теперь, когда он умер?

Гуннар Исакссон и Веса Ларссон повернулись к своему коллеге Томасу Сёдербергу.

— Какое значение эти сведения могут иметь при расследовании убийства? — вежливо поинтересовался Томас Сёдерберг.

— Ответьте, пожалуйста, на вопрос, — проговорил Свен-Эрик добродушно, однако с решительным выражением лица.

— Виктор Страндгорд давно передал все роялти от книги приходу. После его смерти вся прибыль будет по-прежнему поступать сюда. То есть никаких изменений не произойдет.

— Сколько экземпляров книги было распродано? — спросила Анна-Мария.

— Более миллиона, если считать все переводы, — сухо ответил пастор Сёдерберг, — но я по-прежнему не понимаю…

— А что-нибудь еще вы продаете? — спросил Свен-Эрик. — Портреты с автографами или что-нибудь в этом духе?

— Это приход, а не фан-клуб Виктора Страндгорда, — ответил Томас Сёдерберг с нажимом. — Мы не торгуем его портретами. Но действительно существуют другие доходы — например, от продажи видеокассет.

— Каких таких видеокассет?

Анна-Мария сменила позу. Она почувствовала, что хочет в туалет.

— Видеокассет с записью проповедей — кого-либо из нас троих, или Виктора Страндгорда, или приглашенных выступающих. Записи собраний и служб. — Пастор Сёдерберг снял очки и достал из кармана брюк маленький блестящий носовой платочек.

— Так вы записываете ваши собрания на видео? — переспросила Анна-Мария и снова сменила позу.

— Да, — ответил Веса Ларссон, поскольку Томас Сёдерберг, казалось, слишком занят полировкой своих очков.

— Мне нужна запись вчерашнего собрания, — твердо сказал Свен-Эрик. — И если сегодня вечером у вас намечается собрание, то и эту запись мы хотели бы получить. Пожалуй, все записи за последний месяц — или как, Анна-Мария?

— Да, это правильно, — кратко согласилась она.

Гудение пылесоса вдруг прекратилось, и они подняли глаза. Женщина, занимавшаяся уборкой, отключила его и подошла к элегантно одетой даме — они о чем-то пошептались, поглядывая на трех пасторов. Молодой человек уселся на один из стульев и принялся листать Библию. Его губы постоянно шевелились. Элегантная дама, заметив, что разговор между тремя пасторами и полицейскими прервался, воспользовалась случаем и подошла к ним.

— Разрешите на минуточку отвлечь вас, — проговорила она и продолжила, обращаясь к пасторам, так как никто не возразил ей: — Перед сегодняшним собранием — как мы поступим с…

Она замолчала и указала правой рукой на окровавленное место, где утром лежал Виктор Страндгорд.

— Поскольку пол не покрыт лаком, думаю, оттереть все следы не удастся… Может быть, скатать ковер и положить поверх пятна что-нибудь другое, пока мы не получим новый ковер?

— Хорошая мысль, — ответил пастор Гуннар Исакссон.