Солнечная лотерея

– На вечеринке у Фрэнка. Когда ты застал меня наверху с… – Она отвернулась. – Не помню, как его зовут. Такой высокий блондин. Ты, похоже, разозлился и подвыпил. Это из–за него? Мне казалось, мы договорились не вмешиваться в дела друг друга. Или, по–твоему, это одностороннее соглашение?

– Сколько времени мы уже женаты? – спросил он.

– Надо полагать, ты собираешься читать мне нотации. – Она вздохнула. – Валяй. Только потом моя очередь.

– Просто ответь мне на вопрос.

– Не помню.

– Мне казалось, жены всегда помнят, – задумчиво произнес он.

– Ох, брось ты. – Она встала с кушетки и подошла к проигрывателю. – Давай поедим. Я скажу, чтобы нам подали обед. Или ты хочешь поесть в городе? Может, ты почувствуешь себя лучше на людях, если мы не будем сидеть тут в тесноте?

Аллан вовсе не ощущал тесноты. С кушетки, на которой он лежал, нижний этаж дома был виден почти целиком. Комната за комнатой… как будто он поселился в административном здании. Снял целый этаж, даже два этажа. А в саду за домом стоит коттедж для гостей, в нем три комнаты.

Собственно говоря, Аллан вообще ничего не ощущал. Слинг подействовал на него как анестезия.

– Голову купить не хочешь? – спросил он.

– Не поняла.

– Каменную голову. Или, выражаясь абсолютно точно, из бронзированного термопласта. Подвергается воздействию режущих инструментов. Тебе это ни о чем не говорит? Ты сочла мой поступок весьма оригинальным.

– Давай–давай, мели себе.

Он напомнил:

– Год? Два? Приблизительно…

– Мы поженились в апреле две тысячи сто десятого. Значит, четыре.

– Изрядный срок, – сказал он, – миссис Коутс.

– Да, мистер Коутс.

– А этот дом? – Он понравился Аллану.

– Этот дом, – раздраженно сказала Гретхен, – принадлежал твоей матери, и мне надоело об этом слушать. Я очень жалею, что мы сюда переехали, лучше бы мы продали эту проклятую махину. Два года назад мы могли получить за него неплохие деньги, а теперь недвижимость упала в цене.

– Скоро снова поднимется. Так всегда бывает.

Возмущенно глянув на него, Гретхен пошла через гостиную, направляясь к холлу.

– Я пойду наверх, переоденусь к обеду. Скажи, чтобы она подавала.

– Подавайте, – сказал он.

Гретхен злобно фыркнула и ушла. Он услышал, как зацокали по лестнице каблуки, затем топот стих.

Замечательный дом, просторный и современный, выстроен надежно, да и мебель роскошная. Он еще сто лет простоит. В саду полно цветов, холодильник ломится от еды. Ну чем тебе не рай, подумал он. Будто картина воздаяния за годы служения обществу. За все жертвы, за борьбу, за споры и перебранки. За миссис Бирмингэм и муки, испытанные на секционных собраниях. За постоянное напряжение в неумолимом обществе МОРСа.

Частью своего существа Аллан потянулся к этой жизни, зная, какое имя она носит. Джон Коутс очутился в своем собственном мире, который являл собой противоположность МОРСу.

Где–то прямо над ухом послышался голос:

– Небольшой островок «эго» остался.

Другой голос, женский, ответил:

– Только в глубине.

– Полнейший уход в себя , – сказал мужчина. – Шок, вызванный неудачей, провалом экстрасенс–тестов. Он уже стоял на пороге санатория, хотел вернуться и не смог .

Женщина спросила:

– Нет ли другого выхода, получше?

– В ту минуту ему нужен был хоть какой–то. Он не мог возвратиться к МОРСу, а помощи в санатории не нашел. Отчасти в этом виноват я. Впустую потратил время на тесты.

– Ты думал, что они помогут . – Казалось, женщина подошла поближе. – Он нас слышит?

– Сомневаюсь. Этого никак не определить. Каталепсия полная, поэтому он не может подать нам знак.

– Сколько времени это продлится?

– Трудно сказать: дни, недели, а может, всю оставшуюся жизнь . – Голос Мальпарто как будто удалялся. И Аллан напрягся, вслушиваясь в слова. – Не пора ли сообщить его жене?

– Ты можешь что–нибудь рассказать о его внутреннем мире? – Голос Гретхен тоже начал затихать. – Какая фантазия его поглотила?

– Спасительная. – Голос пропал, потом ненадолго зазвучал снова. – Время покажет.

Все стихло.

Мистер Джон Коутс закричал, пытаясь подняться с кушетки:

– Ты их слышала? Слышала?

На лестничную площадку вышла Гретхен, в одной руке – щетка для волос, через другую перекинуты чулки.

– В чем дело?

Он воззвал к ней в отчаянии:

– Вы с братом разговаривали. Разве ты не слышала? Это… – Он умолк.

– «Это» что? – Она спокойно спустилась по лестнице. – О чем ты говоришь?

На полу, куда упал его стакан, образовалась лужица, он наклонился и подтер ее.

– У меня есть для тебя новость, – сказал он. – Все это не взаправду. Я болен, это психоз, уход в себя.

– Ты меня удивляешь, – сказала она. – Нет, на самом деле. Говоришь как второкурсник колледжа. Солипсизм… скептицизм. Епископ Беркли, все эти разговоры о предельной реальности.

Когда Аллан притронулся пальцами к стакану из–под джина, стена у него за спиной исчезла.

Не разгибаясь, он поглядел на мир за пределами дома. И увидел улицу, другие дома. Он боялся поднять голову. Камин и полка, ковер и мягкие кресла… даже лампа и безделушки – все пропало. Осталась пустота. И только.

– Вот он, – сказала Гретхен, – у тебя под рукой.