Солнечная лотерея

– Я ждал этого восемнадцать лет, – вздохнул Кристофер. – Думал, что совсем спятил, и никому ничего не говорил… боялся. А это была чистая правда.

– Когда же это произошло?

– Восемнадцать лет назад.

– Постепенно?

– Нет, за одну ночь. Я проснулся и увидел, что все стало другим. Я затаился, думал, что сошел с ума.

– И больше никто ничего не заметил?

– Все же исчезли!

Бартон удивился.

– Вы хотите сказать…

– Как они могли что–то заметить, если сами исчезли? Все изменилось, даже люди. Вдруг возник совершенно новый город.

– Вы что–нибудь знаете о барьере?

– Знаю, что никто не может пройти ни в ту ни в другую сторону – что–то блокирует дорогу. Но их это не волнует. С ними тоже что–то не так.

– А кто такие странники? – спросил Бартон.

– Не знаю.

– А когда они появились? До Перемены?

– Нет, после. Никогда прежде я их не видел. А все в городе считают их совершенно нормальным явлением.

– Что это за два гиганта?

Кристофер покачал головой.

– Не знаю. Однажды мне показалось, будто я что–то вижу, – я как раз шел по дороге вверх, хотел выбраться отсюда. Но пришлось вернуться, потому что дорогу перекрывал старый грузовик с рассыпанными бревнами.

– Это и есть барьер.

Кристофер ругнулся.

– Господи, это было столько лет назад! А он до сих пор там торчит…

Они миновали несколько зданий. Вокруг царила темнота, видны были только смутные очертания домов. Кое–где горел свет, а сами дома почти рассыпались от старости. С растущим удивлением Бартон отметил, какие они старые; он не помнил, чтобы эта часть города была такой древней.

– Все выглядит гораздо хуже! – воскликнул он.

– Точно. Перед переменой было не так плохо. Я жил в добротном трехкомнатном домике, сам же его и построил. А тогда проснулся утром, и где я оказался? – Кристофер остановился и зашарил рукой в кармане. – В каком–то большом ящике. Это именно ящик: даже без фундамента. Помню, как я его делал – целую неделю на него угробил, – а теперь перед порогом грязь.

Он нашел ключ и нашарил в темноте замочную скважину, подозрительно огляделся по сторонам, что–то бормоча и ругаясь вполголоса. Наконец дверь со скрипом открылась, и они вошли.

Кристофер зажег масляную лампу.

– Электричества нет, – объяснил он. – Что вы на это скажете? Говорю вам, мистер Бартон, за всем этим кроются адские силы. Я много работал, но все нажитое исчезло за одну ночь, и теперь у меня нет ничего. Я же никогда прежде не пил… вообще капли в рот не брал.

Это был сарай, иначе не скажешь. Единственное помещение, в одном углу стояли печь и раковина, а в другом – кровать. Повсюду валялась какая–то рухлядь – грязные тарелки, старые коробки, пакеты с яичной скорлупой и мусором, черствый хлеб, старые газеты и журналы, грязная одежда, пустые бутылки и старая мебель. Да еще какие–то провода.

– Да, – сказал Кристофер. – Восемнадцать лет я пытался вновь подключить электричество. – Лицо его отразило страх и безнадежность. – Когда–то я был отличным электриком, чинил радиоприемники, даже держал небольшой радиомагазин.

– Помню, – сказал Бартон. – «Продажа и ремонт Уилла».

– Теперь его нет, исчез без следа. Вместо него там прачечная… на Джефферсон–стрит, как она сейчас называется. Халтурят там жутко. Да–а, ничегошеньки не осталось от моего радиомагазина. В то утро я проснулся и, как обычно, пошел на работу, хотя с самого начала почувствовал – что–то не так. Дошел до магазина, а там прачечная. Паровые утюги и прессы для брюк.

Бартон поднял ручную анодную батарею. Щипцы, припой, паяльник, паста, сигнальный генератор, радиолампы, конденсаторы, сопротивления и прочая требуха.

– Так, говорите, сюда невозможно провести электричество? – спросил он.

– Я пытаюсь. – Кристофер беспомощно посмотрел на свои руки. – Но уже не могу. Ломаю детали, забываю, что делаю, путаю провода, наступаю на инструменты и ломаю их.

– Почему?

В глазах Кристофера мелькнул страх.

– Видимо, кто–то не хочет, чтобы я вернул все в прежнее состояние. Наверно, я должен был измениться, как и все остальные, но изменился лишь отчасти. Раньше я не был таким неряхой, как сейчас, много работал, имел магазин и профессию. Они не позволяют мне к этому вернуться, мистер Бартон, буквально вырывают из рук паяльник.

Бартон отодвинул клубок спутанных проводов и присел на край стола.

– Они забрали какую–то часть, значит, имеют над вами некоторую власть.

Кристофер принялся рыться в захламленном буфете.

– Это висит над Миллгейтом, словно черный туман! Отвратительный черный туман, просачивающийся во все окна и двери. Он уничтожил весь город, жители сделались какими–то муляжами. Настоящих уже нет, они исчезли в одну ночь. – Он вынул запыленную бутылку вина и помахал ею перед Бартоном. – Я собираюсь это отпраздновать, мистер Бартон. Присоединяйтесь! Я храню ее много лет.

Бартон осмотрел бутылку, сдул пыль с этикетки и поднес бутылку к масляной лампе. Она была старой, очень старой. Импортный мускат.

– Стоит ли? – сказал он с сомнением в голосе. Бурбон давал о себе знать, и Бартон чувствовал себя неважно. – Не люблю мешать напитки.