Солнечная лотерея

Она ловко повернулась на каблуках, оглядывая стоящих кучками людей. Тонкая морщинка на лбу говорила о том, что она все еще расстроена. Но ссора, видимо, откладывалась.

– Прости меня, – запинаясь, повторил Кассик. – Это все из–за этих проклятых событий. Темная сцена мне про них напомнила. Я всегда забываю, что вся эта сцена происходит ночью.

– Ну ладно, оставь, – ответила Нина, не желая продолжать эту тему. Ее острые ногти впились в его руку. – Который час? Уже есть двенадцать?

Он посмотрел на часы:

– Немного больше.

Нахмурившись, Нина пристально вглядывалась в темноту улицы за стеклом. На стоянке то и дело появлялись машины такси, брали пассажиров и тут же исчезали.

– Может, мы разминулись? Как ты думаешь, он стал бы нас ждать? Мне показалось, я его только что видела, когда выходила.

– А разве мы не дома встречаемся? – Он почему–то не мог вообразить Каминского на опере Моцарта: этот круглолицый, вечно встревоженный человек с пышными усами, казалось, жил в другом столетии.

– Нет, милый, – терпеливо сказала Нина. – Мы встречаемся здесь, неужели ты не помнишь? Ну да, ты, как обычно, думал о чем–то другом. Мы договорились, что подождем его здесь, он ведь не знает, где мы живем.

Толпа потекла из дверей фойе на улицу. Порывы холодного ночного воздуха проникали внутрь; мужчины поднимали воротники пальто, женщины кутались в меха. Давешний запах духов и сигарного дыма быстро исчезал, по мере того как враждебная пустота внешнего мира заполняла пространство фойе.

– Наша маленькая уютная вселенная рушится, – меланхолично заметил Кассик. – Наступает настоящая жизнь.

– Ну и ну, – не слушая его, сказала Нина, критически разглядывая окружающих женщин. – Посмотри, что напялила на себя эта девица. Вон там, в голубом.

Пока Кассик отыскивал ее глазами, сквозь толпу к ним протолкалась знакомая фигура.

– Привет, – сказал Каминский, как только добрался до них. – Простите, опоздал. Я забыл все на свете.

Выглядел Макс Каминский ужасно. Кассик уже несколько месяцев не видел своего бывшего Политического Наставника. Изможденный и сгорбленный, Каминский глядел на него налитыми кровью глазами, вокруг которых синели широкие круги. Когда он протянул руку, она дрожала. Под мышкой торчал объемистый, завернутый в коричневую бумагу пакет. Слегка кивнув Нине, он пробормотал:

– Здравствуй, Нина. Рад тебя видеть, – и тут же забыл о ее существовании.

– Вы не были на представлении, – заметила Нина, с отвращением глядя на его измятый костюм и на неопрятный пакет.

– Нет, я не пошел. – Рука Каминского была влажной и липкой; он неловко отдернул ее и неуклюже стоял, с усилием пытаясь сосредоточиться. – Я не могу высидеть, если это долго. Ну как, пошли?

– Конечно, – сказала Нина ледяным голосом – ее испуг быстро сменился открытой антипатией.

Каминский, похоже, проработал две смены подряд по пятнадцать часов: утомление и нервное истощение сочились из каждой поры его ссутулившегося тела.

– Что это у вас? – показала она на пакет.

– Я вам попозже покажу, – уклончиво ответил Каминский и еще крепче прижал к себе пакет.

– Тогда пошли, – живо сказала Нина и взяла мужа под руку. – Куда мы идем?

– К этой девочке, – бормотал Каминский, едва волоча за ними ноги. – Нам пришлось подобрать ее. Вы ее не знаете. Я забыл вам рассказать. Очень славная. Это навсегда сделает из нас честных людей. – Он попытался засмеяться, но смех его был больше похож на предсмертный хрип. – И не просите, чтобы я вас познакомил, – я не знаю, как ее теперь зовут. Я обнаружил ее в одном из внешних офисов.

Тогда Нина твердо заявила:

– Сначала я бы хотела зайти домой, надо посмотреть, как там Джеки.

– Джеки? – Каминский, семенящий по бетонной лестнице позади, был явно озадачен.

– Наш сын, – холодно ответила Нина.

– Ну да, ну да, – согласился Каминский. – У вас ребенок. Я никогда его не видел. – Его голос словно волочился за ним, как хвост. – С этой работой я просто не знаю, где я и что я.

– Сейчас вы с нами, – сказала Нина, остановившись у края тротуара. В ее напряженной позе читалось недовольство; сложив руки, она застыла, поджидая такси. – Вы уверены, что способны еще на что–то? Похоже, вы уже получили свое от этого праздника жизни.

– Перестань, – резко сказал Кассик.

Появилось такси, и Нина осторожно скользнула внутрь. Мужчины последовали за ней, и такси немедленно взмыло в небо. Внизу мерцали и искрились огни Детройта, как равномерно рассеянные звезды на рукотворном небосводе. Свежий ночной воздух просачивался в кабину, и этот резкий и живительный сквозняк освежил голову Кассика. Даже Каминский, казалось, слегка очухался.

– Мы с вашим мужем в последнее время не очень ладили, – произнес он запоздалое извинение. – Вы, наверно, заметили.

Нина молча кивнула.

– Мы с ним как–то отдалились друг от друга. – Его лицо исказилось. – Думаете, легко видеть, как все, что тебе близко, разваливается на куски? Кирпичик за кирпичиком.

– Что графики, ползут вверх? – спросил Кассик.