Солнечная Сторона

Такова природа и звездного свечения. Термоядерные реакции в звездах происходят лишь как побочные, сопутствующие, они не являются для звезд основными. Основное излучение исходит из солнечных конвективных потоков. Они выбрасывают из солнечных глубин большие массы вещества, огромное количество частиц, которые, попадая в новое, разреженное для них окружение, перестраивают свои энергетические спектры и испускают в пространство энергию, которой обладали в центре звезды — в поле высокой гравитационной плотности. Чаще всего эти массы солнечного вещества поднимаются в виде доменов.

Домен — особое образование. Образно говоря, поднимаясь вверх, он какое-то время удерживает внутри себя поле солнечных недр, сохраняет образовавшую его ткань. То есть внутри него какое-то время сохраняется та плотность поля, какую он имел в солнечных глубинах. Именно эта плотность гравитационного поля разрушающе действует на наши гравифоны, которые сконструированы в более слабых плотностях полей. Конечно, грависветовое излучение начинается в домене еще глубоко в солнечных недрах, но там оно носит стохастический характер и имеет свой период полураспада, однако, выходя к поверхности, всякий домен взрывается. Составляющие его частицы выбрасывают в пространство избыток энергии, которую они принесли из глубин. В просторы вселенной устремляются грависветовые всплески, на планетах ускоряются процессы, имеющие стохастический, то есть вероятностный характер, учащаются катастрофы, вспыхивают эпидемии, гравитационные импульсы воздействуют на самые глубинные процессы, протекающие в ядрах атомов, ускоряя атомные часы…

— Колоссально! — не выдержал я.

Несмотря на то, что возглас мой был вполне искренним, сомнения мои окончательно развеялись. И отнюдь не в пользу Дара. Да, как рассказчик он был, конечно, великолепен, но во всем остальном, увы…

Дело в том, что некоторое отношение к физике я имею и, вообще-то, знаком с теорией звездного излучения. Все, что рассказал Дар, не укладывалось не то что бы в какую-нибудь известную научную теорию, но даже в самые дерзкие существующие гипотезы о Солнце и об элементарных частицах. В физике микромира действуют несколько законов сохранения, о которых, как я успел уловить из рассказа Дара, он просто забыл.

— Вы понимаете, — сказал я ему, — что те реакции, о которых Вы говорите, просто запрещены законами физики. Ведь есть же законы сохранения симметрии, четности, барионных, лептонных зарядов… Протон не может просто так взять и излучить…

— Но я же не сказал, — как-то неохотно возразил Дар, — что он просто так излучает. Там происходит целая серия взаимодействий с другими частицами, сложная цепочка фазовых переходов. И потом, мы же ведь еще в школе проходили пределы применимости законов сохранения…

— В школе?! — изумился я. — В какой это школе вы изучали квантовую и ядерную физику?!

Дар смешался.

— Да, и вправду, — проговорил он, — у меня уже все перепуталось в голове. Я уже не могу сообразить, что в какой школе я изучал…

— А какую еще школу вы могли оканчивать?

— Оканч…? — его взгляд застыл.

— Окончить? — проговорил он будто про себя, зачем-то надавив на ударный звук «о». — Ну, ту… — он бросил на меня короткий взгляд, — то есть там…

Там я тоже в школе учился…

Меж нами зависла немая пауза.

— Я же говорю, — сказал он, уводя взгляд в сторону, — что это было настолько необычное сновидение, что я до сих пор сомневаюсь: сон ли я смотрел.

Дар сник. Он, конечно, догадался, что я ему нисколько не верю, но я опять испытал шок. Честно говоря, он смутил мой недоверчивый разум. Дело в том, что, действительно, физикам известны нарушения некоторых фундаментальных законов, которые они объяснить еще не могут, но об этом могут знать только глубокие специалисты (не говоря уж о пределах применимости этих законов, о которых ученые даже еще не думают). Смятение во мне нарастало. Я ощутил холодок какого-то жутковатого волнения, какое испытывал в своей жизни только во сне. Я вдруг подумал, а не сплю ли я сам.

— Вряд ли в школе, — заговорил, было, я, но Дар неожиданно прервал меня.

— В общем, я разглядел на экране импульсы наших исследователей…

Я осекся. Дар не смотрел на меня. Его глаза были опущены на черные головешки догоревшего костра. Во взгляде стояла боль. На меня вновь дохну'л невидимый эфир прерванной истории, и я вновь напряг внимание в ожидании продолжения рассказа, отодвинув в сторону все свои колебания…

IX

— …Я засек их координаты и пулей вылетел из диспетчерской. Я помчался туда, где были люди.