Солнечная тропа

По легкому движению оленьей головы Лёнька догадывается, что тот хочет пить и почувствовал воду, — впереди блестит озерцо. Охотник неслышными прыжками достигает озера раньше и прячется в кустах.

Идя на водопой, красавец олень потягивает воздух трепещущими ноздрями, но не чует опасности. Он спускается к воде, наклоняет голову с ветвистыми рогами… и тут его накрывает сеть. Олень прыгает в сторону, но лишь запутывается и падает, перепугав каких-то мелких пичуг, которые с писком уносятся в чащу. В глазах у волшебного оленя — удивление и печаль.

— Я знаю, — говорит подбежавший Лёнька, — тебя нельзя убить, но мне и не нужна твоя смерть. Мне нужна жизнь, которая скрыта в твоих рогах. Подари кусочек рога для моего друга, я очень прошу тебя…

С этими словами охотник разрезал свою сеть и освободил пленника. Олень стремительно поднялся на ноги и гордо тряхнул головой.

— Я дам то, что ты просишь. Но запомни, маленький зверолов, что целебной силой обладает только то, что отдано по доброй воле. Иногда я сам сбрасываю свои рога и дарю их людям.

— Я боялся, что ты не захочешь выслушать меня, и потому взял с собой сеть. Прости меня, волшебный олень.

Благородное животное кивнуло и огляделось, а затем неожиданным скачком олень бросился к могучему дереву и с размаху ударился рогами о ствол.

Веточка рога отлетела в сторону. Лёнька схватил драгоценный осколок и спрятал его на груди, не успев заметить, как скрылся в чаще чудо-олень, не успев поблагодарить его. Мальчик сложил ладони рупором и огласил лес победным звонким криком:

— Ого-го-го! Я нашёл волшебный рог!

Он летел в Пески, не чувствуя усталости, и всё помогало ему: деревья расступались, чтобы дать дорогу, трава никла к земле, птицы подбадривали своими задорными песнями…

До той самой минуты, пока он не увидел деревню, Лёнька жил в своей доброй лесной сказке и даже ощущал за пазухой тяжесть оленьего дара… Затем он сел на пригорок и стал смотреть на Пески, стараясь понять, что же случилось с ним сейчас, как растолковать этот новый опыт. Возможно, старый премудрый дедушка лес подсказал мальчику, как лечатся все, даже самые страшные болезни? Они лечатся — любовью!

ЛЮБИТЬ ЗЕМЛЮ

— Хлопотуша, а у нас опять беда, — пожаловался мальчик.

— Хозяйством скоро некогда будет заниматься, — проворчал доможил, — каждый день то одно, то другое… Ладно, идём.

…В домике Егора полным ходом шли какие-то приготовления, которыми руководил Выжитень.

— Кадило, — говорил он, — придётся тебе у своей бабки водку позаимствовать. Больше этой отравы ни у кого здесь нет.

Кадило, без обычного ёрничанья, встал и ушёл. Вернулся он почти мгновенно со стеклянной бутылкой в лапах.

— Обойдется без компрессов, — сказал Кадило, — пускай поусерднее поклоны кладёт…

— А водка зачем? — спросил Пила.

— Лешему. Иначе никакой травы для Акимыча не принесём, — ответил бывший домовик Кормишиных.

— Ну, а кого с собой возьмёшь? — спросил его Толмач.

Все застыли в ожидании. Панамка напоминал сжатую пружину, готовую выстрелить в любой момент.

— Пойдёшь со мной? — обратился Выжитень к Кадилу.

Не ожидавший такого выбора Кадило даже поперхнулся:

— А то как же!

— Я бы ещё… — Выжитень вопросительно взглянул на Хлопотуна, — ещё бы Лёньку взял.

— А зачем тебе его брать? — весьма нелюбезно отозвался Хлопотун. — Он и без того вчера страху натерпелся. Чуть что — сразу Лёньку…

— Хлопотун, — примирительно сказал Толмач, — ты ведь сам знаешь, какая в этом мальчике сила. И с ним будут двое домовых. Ты хочешь пойти, Лёня?

— Конечно, хочу!

— И я хочу! — Панамка и мысли не допускал, что его обойдут в таком деле.

— А может, всем табором двинем? — насмешливо спросил Пила. — Вот обрадуется лешак, от такой делегации что хошь потребовать можно. Тогда бутылкой водки не отделаешься.

— Верно, — признал Кадило, — сиди уж тут.

Так Лёнька с домовыми отправился в лес — ночью, да ещё к самому лешему, — это удача так удача! Он всё думал, как Выжитень станет звать лесовика. Так же, как Акимыч?

Однако домовой молча опустился на траву и жестом пригласил последовать его примеру.

— Сейчас будет, — со знанием дела промолвил Выжитень. — Только прикинет, еловая голова, зачем это гости пожаловали и что он с того может иметь?

— Оно и конечно, — вдруг отозвался из темноты неприятно-скрипучий голос. — Не в карты же со мной играть ты привёл этого мальца.

Лёнька поёжился: он кожей ощутил на себе чужой ощупывающий взгляд.

— Э-э, слишком уж он светел, — снова проскрипело из чащи. — Не нравится мне это. Не уйти ли совсем, думаю.

— Никуда ты не уйдёшь, — уверенно сказал Выжитень. — Ты же любопытный, как майский ветер. Выползай уж…

И Лёнька увидел лешего. К этому времени он уже приноровился к темноте, а может, опять подсобили домовые. Как бы то ни было, лесового мальчик разглядел хорошо. Тот был в точности таким, каким описывал его Акимыч: в том же изодранном кафтане навыворот, в неправильно обутых лаптях… Лёньку поразили его глаза, даже не глаза — глазищи, полыхающие холодным зелёным огнем.