Солнечное сплетение

– А больше и не понадобится, – заверил Шабанов.

Лукьянов вышел. И через некоторое время появился с нашим трофеем – спутниковым телефоном с блоком засекреченной связи, который я прихватил во время эпической битвы в мечети.

Я завороженно смотрел, как по команде молодого «потрошителя» эмир послушно активирует телефон, вводит коды доступа. Набирает номер контакта. Произносит пароль. И вот уже на связи с ним его доверенный порученец Хикмат.

– Все готово? – спросил Песчаный Лев.

– Мы ждем только твоего слова, эмир, – ответил Хикмат. – Мы уже на позициях. И город как на ладони. Мои артиллеристы положат все снаряды в цель.

– Переместите орудие гнева на третью запасную позицию.

– Что? Но они уже готовы!

– Все меняется, Хикмат, – глухо произнес Песчаный Лев.

– Но это неправильно!

И тут яростная первобытная личина пробилась через броню фармацевтики и гипноза. И эмир закричал:

– Ты, сын ишака, говоришь мне, что неправильно?! Ты у меня сегодня будешь болтаться на стреле крана в петле, а мои моджахеды забавляться с твоими дочерями! И я отрежу языки всем вам, потому что у твоего семейства языки слишком длинные!

– Конечно, эмир, я все сделаю.

– И только попробуй еще раз сказать мне, что я не прав!..

Отбой связи.

Песчаный Лев обмяк. Глаза его закатились. Ну все. Дело сделано…

– Сколько им нужно времени, чтобы отвести технику на позиции? – спросил Шабанов.

– Часа три, – предположил я.

– Ну, пусть поработают спокойно, – усмехнулся генерал. – А потом мы начнем действовать…

Глава 38

Мы выходим на рассвете,Из Сахары дует ветер,Поднимая тучи пыли до небес.

Только мы не унываем,С нами бог и с нами знамяИ тяжелый карабин наперевес.

Князь насвистывал этот знакомый мотивчик известной песни на слова Киплинга, переложенной на русский лад.

Как всегда – песня была в тему. Мы уходили перед самым рассветом. Отчаянный вертолетный десант должен был свалиться на головы моджахедам и сойтись в схватке не на жизнь, а на смерть.

Говорят, я славный малый, скоро стану генералом,Ну а если я не выйду из огня,От несчастия такого ты найдешь себе другого

И навеки позабудешь про меня…

Десант – это работа грубая, лицом к лицу с противником. Поймав кураж схватки, нужно идти вперед через град пуль, вспухающие бутоны разрывов, уничтожать все на своем пути. И умирать самим. Это не наша спецназовская тонкая интеллигентная работа, когда твоя жизнь зависит больше от детального расчета и виртуозного исполнения планов. Десант – это когда пуля дура, и она по своему разумению продырявит хоть матерого вояку, хоть зеленого салагу. Поэтому я не любил такие мероприятия, хотя и приходилось в них участвовать. Мне куда ближе привычные заброски в тыл противника, внедрения, тихие ликвидации и громкие диверсии.

Нас никто не кидал в этот решительный бой. Наоборот, нам объяснили, что мы сделали свою часть работы и теперь можем с чистым сердцем и спокойной душой отдыхать.

Я собрал свою группу и объявил:

– Дело не доделано. Мы можем остаться в стороне. Хотя я считаю, что наш долг – проконтролировать завершение операции.

Ни один из моих бойцов даже не заикнулся о том, что я, такой негодяй, готов снова их кинуть в мясорубку, да еще и призываю заняться несвойственной работой. Они тоже прекрасно знали, что все концы надо зачистить. Притом своими руками, чтобы потом не думать над тем, а все ли доделано. Единогласно постановили – идем.

Когда я объявил о своем решении руководству, мне снова настоятельно порекомендовали не суетиться, предоставив грубую работу другим. Оно понятно – моя группа стоит куда дороже десантного батальона, а иногда и целой армии – в зависимости от ситуации. Жечь уникальных специалистов в атаках на укрепленные позиции противника – безумное расточительство. Но только мы не на базаре. И война диктует свои правила, свою мораль, свое понятие долга. И генерал Шабанов это прекрасно понимал, поэтому, скрепя сердце, дал согласие на включение нас в состав десанта.

Штурмовые группы были собраны из элитного отдельного полка сирийских коммандос и наших бойцов седьмой десантно-штурмовой горной дивизии ВДВ, которые втихаря успели повоевать в Сирии на важных направлениях и отлично проявили себя в боях.

Песчаный Лев против своего желания сильно помог нам. По его приказу моджахеды отвели технику с основных огневых позиций, так что город она теперь гарантированно не накроет. Но если имеющийся боезапас рванет даже в горах, то последствия будут серьезные, хотя и несоизмеримые с теми, которые планировались нашими недругами. Поэтому приказ был отдан десанту однозначный: «с потерями не считаться, ни один из снарядов с химической начинкой не должен взорваться».