Солнечные часы

Ивон удивленно распахнула глаза, губы дрогнули – явно хотела снова поинтересоваться, к чему все эти вопросы.

– Да.

– Вы знакомы с владельцем, Грэмом Энгилли? И поэтому получили заказ?

– Лично не знакома. Он друг моего отца. А что?… У Грэма проблемы?

– Уверен, он в полном порядке, – ответил Саймон, не заботясь о том, что Котчин уловит угрозу в его тоне. – Помните, когда делали ему сайт? («Может, случилась другая трагедия мирового масштаба»?) До сайта Наоми или после?

– До, – ни секунды не колебалась Ивон. – Задолго до того, как занялась сайтом Наоми. За год или даже два… Примерно так.

Саймон разочарованно поморщился. Прощай версия, что Грэм Энгилли зашел на сайт Наоми Дженкинс, чтобы оценить работу Ивон. В этом Саймон ошибся. В чем еще?

– Уверены? Наоборот не могло быть – сначала сайт Наоми, а позже – Энгилли?

– Нет. Веб-сайт Наоми я сделала гораздо позже, чем сайт Грэма. У меня сохранились старые ежедневники, они дома… то есть в доме Наоми. Если хотите, могу найти точные даты.

– Очень обяжете, – сказал Саймон. – Кроме того, нам необходим полный список всех разработанных вами веб-сайтов.

– Я не имею отношения к тому, что случилось! – не выдержала Ивон.

– Мы вас ни в чем не обвиняем. Но список необходим.

– Ладно. Мне нечего скрывать…

– Знаю. Имя Пруденс Келви вам что-нибудь говорит?

– Нет. Кто это?

– А Сандра Фригард?

– Нет.

«Очень похоже, что это чистая правда».

– Ясно. Нас в особенности интересуют деловые женщины, владелицы собственных фирм – как Наоми Дженкинс, – для которых вы создавали веб-сайты. Кого-нибудь припоминаете?

– Пожалуй… – Ивон задумалась. – Мэри Стакнивски. Донна Бейли.

– Певица?

– Да. О других вы вряд ли слышали. Была одна клиентка – владелица брачного агентства. Еще одна занималась лепкой, она дочь моей…

– Джульетта Хейворт?! – У Саймона волосы зашевелились.

– Это жена Роберта! – возмутилась Ивон. – Что вы такое говорите! Я никогда не стала бы с ней связываться. Наоми вздернула бы меня на ближайшем фонарном столбе и пристрелила как предательницу…

– Как насчет Хэзлхерст? Джульетта Хэзлхерст? – оборвал ее Саймон. – Делала глиняные домики?

Ивон вытаращила глаза.

– Да… – простонала она. – Она лепила домики. Ее сайт был моим первым. Она как-то?… Ее тоже звали Джульетта. Это?…

– Вопросы задаю я, Ивон. Как вы познакомились с Джульеттой Хэзлхерст?

– Вообще-то я с ней не знакома. Ее мама, Джоан, нянчила меня, пока сама дочку не родила. Мы с ней все эти годы связи не теряли. Джоан как-то обмолвилась при моей маме, что ее дочери нужно сделать веб-сайт…

– Итак, сайт Джульетты – ваш первый? Вы создали его до сайта Грэма Энгилли?

– Да.

– А вы случайно не предлагали мистеру Энгилли зайти на сайт Джульетты, чтобы он оценил ваши возможности?

Ивон покраснела, над верхней губой проступили капли пота.

– Да…

«Наоми вздернула бы меня на ближайшем фонарном столбе…» Второй раз всплывает этот фонарный столб. Первый раз он сам его помянул – в связи с мальчишником Гиббса, о котором забыл Селлерс. С какой, спрашивается, стати Гиббс так раскипятился? Нормальный мужик вряд ли захочет, чтобы его привязывали голым, как бывает на этих самых…

Сердце Саймона остановилось с визгом тормозов и тут же с толчком завелось вновь. Проклятье!

Извинившись, он вышел из комнаты, на ходу вынимая мобильник. Кое-что стало до ужаса очевидно. Первое, хотя и наименее важное: весь отдел отныне должен в ноги Крису Гиббсу кланяться за его обидчивость, как бы тот ни доводил их все последние недели.

Глава двадцать четвертая

Суббота, 8 апреля

– Заверну на следующую станцию техобслуживания, – говорит Чарли Зэйлер. И добавляет быстро: – Вы не против? – Голос у нее сдавленный.

На меня она не смотрит, ни разу не посмотрела с тех пор, как тронулись. Разговаривает, уставившись вперед, будто по мобильнику с гарнитурой общается с далеким собеседником.

– Я подожду в машине.

Мне бы сейчас залезть в металлический ящик, чтобы не видел никто. Я совершила ошибку. Здесь мне делать нечего. Откуда мне знать, что она говорит правду о том человеке и о месте, куда мы едем?

Если я снова его увижу, то это должно произойти не на его территории, а в полицейском участке.

В глубине сознания зарождается паника. Все неправильно. Надо сказать сержанту Зэйлер, чтобы остановила машину и высадила меня прямо сейчас, на обочине шоссе. Выехали мы ясным днем, но прошел час, и небо стало светлосерым, с темно-серыми мазками. Ветер свистит, швыряя косые струи дождя в лобовое стекло.

Я представляю, как мокну и мерзну на обочине, – и ни о чем не прошу Зэйлер.

Слышу тихий ритм разметки-указателя под колесами и поднимаю голову. Мы проезжаем синие знаки с белыми полосами: три, две, одна. Язык автострады. Ты как-то сказал, что расслабляешься на дорогах, даже в плотном потоке машин.

– У шоссе особый ритм, – сказал ты. – Все они куда-то ведут. – Твой напряженный взгляд спрашивал, осознаю ли я то, что для тебя так важно. – Они волшебные, как дорога из желтого кирпича для взрослых. И они прекрасны.

Я возразила, что большинство с тобой не согласится.