Солнечные стрелы

Пусть их! Нет большей глупости, чем пытаться накинуть узду на кровь Солнца. Он не боялся ее, совсем не боялся. Но сейчас, когда она стояла перед ним с узлом окровавленного белья, как простая служанка, он вдруг понял, что в ней скрывается нечто большее, чем ему представлялось. Вэньи всегда подозревала это, его глупенькая, несчастная и такая беззащитная сейчас Вэньи...

Ступай спать, сказала Сидани сухо и резко, словно мать непослушному сыну. Она, когда проснется, будет нуждаться в тебе. Она очень хотела ребенка, и на первых порах ей придется нелегко.

Но она не могла знать... Бездонные глаза излучали холод.

Мужчина-мальчик, иди спать. Он повиновался. Тут не было колдовства или иных чар. Он повиновался и все.

ГЛАВА 9 О сын! О сын Оленея! Крики, доносившиеся до башни, были полны ликования. Так кричали всегда, когда на свет появлялся мальчик, удачный и принятый магами. Дочерям так не радовались, несмотря на то, что они проходили ту же проверку и в случае отбраковки так же, как мальчики, выбрасывались на съедение птицам.

Еще один из Шеджизов, буркнул Мерид во мглу оружейной. Сколько их стало теперь? Шесть? Семь?

Пять, сказал Корусан. Он оттачивал свой основной меч и прервал занятие, услышав восторженные возгласы. Мерид пожал плечами.

Все равно это впятеро больше, чем ожидалось. Поразительно. Помнишь, каким захудалым он был? Поговаривали о том, чтобы вообще не допускать его к женщинам. Корусан поднес оселок к блестящему лезвию и продолжал работу.

Так было. В его тоне сквозило безразличие. Мерид метнул в него многозначительный взгляд. Здесь, где никто не мог их видеть, он держал лицо обнаженным. Одинокий шрам на его щеке был красноват и не совсем зажил, он потер его, как делал всегда, когда чувствовал возбуждение.

Лучше поздно, чем никогда. Рука Корусана остановилась. Он с удовольствием оглядел отточенную сталь и повернулся к приятелю.

У тебя ведь два сына.

Так будет и с тобой, когда придет время.

Я хожу к женщинам каждую ночь, медленно произнес Корусан. Каждый цикл Ясной Луны они выкликают свои имена, и мужчины погружаются в их лона. Они часто призывают меня сеять и никогда убирать урожай.

Ты еще молод, заявил Мерид, который вряд ли был старше своего собеседника.

Я уже ходил с мужчинами на дежурства, когда ты был сладкоголосым юнцом.

А кто в прошлом цикле распевал песни с девчонками? Клинок Корусана с лязгом влетел в ножны. Глаза Мерида сверкнули. Словесная перепалка не должна перерастать в стычку. Собратья по мечу не могут восставать друг на друга. И все же Корусан не был вполне удовлетворен. Оленейцы всегда ладили между собой. Уживчивость внутри рода основная черта их натуры. Но он не был оленейцем ни по крови, ни по духу.

Я думаю, сказал Корусан, я боюсь... Он умолк. Он не мог ничего объяснить даже Мериду, который был слеп и глух ко всему, чего не желал видеть и слышать.

Шеджизу был двадцать один, когда он наконец достучался до первого сына, а к женщинам он начал ходить с тринадцати лет. Ранняя возмужалость ничего не значит, мой брат.

Да. Корусан поднялся с колен. И все же не будем сдаваться.

Не будем, осклабился с видимым облегчением Мерид. Удачного посева тебе, оленеец!

Хорошей жатвы тебе, брат! отозвался Корусан. Женщина была желанна. Податливая и ласковая, она умела многое, и ее блаженное мурлыканье приятно щекотало его гордость.

Можно навестить тебя еще раз? Она скромно опустила глаза.