Солнечный дождь из черной дыры

Некоторое время спустя вернулась бродячая собака и, казалось, целенаправленно запрыгнула в контейнер. Она обнюхала сумку, тихонько поскулила, пробуя силы, а потом завыла, громко и тоскливо, обещая жителям близлежащих домов скорого покойника.

– Ах ты, бестия! Пошла прочь! – высунулась из окна давешняя толстая тётка. – Пошла отсюда, дрянь такая!

Она замахнулась на псину. Та в ответ выдала трель с подвыванием и закончила на высокой ноте в тон тётке.

Тётка шумно захлопнула окно и через минуту выскочила на улицу. Собака быстро сориентировалась и спряталась за контейнер. Вместо воя из-за мусорки раздался громкий лай. Тётка запустила в собаку камень, но промазала, и камень попал в сумку. Из контейнера раздался тихий детский плач. Женщина прислушалась и, чертыхнувшись, полезла в контейнер. Разглядев личико новорождённого, она на долю секунды застыла в ужасе, не веря своим глазам, а потом быстро схватила сумку и бегом рванула к подъезду:

– Люди, это что ж делается! – кричала она на весь двор. – Валя! Валя, вызывай скорую! И милицию! Милицию!

Через двадцать минут во дворе наперебой орали сирена подъехавшей неотложки и милицейского бобика.

Часть 1

Глава 1. Близнецы

Вера была беременна уже пятый месяц. Дольше скрывать беременность от матери было невозможно – у худенькой Веры животик торчал как мячик. Оставалось только удивляться, как Нинель Борисовна до сих пор не заметила. Если она увидит живот сама, будет только хуже, а в том, что всё будет плохо, Вера не сомневалась. До сих пор ей просто везло! Было удивительно, просто чуду подобно, что мать не ругалась, когда Вера привела домой зятя и попросила мать разрешить им у неё пожить. Мать даже не орала, пригрозила только, что дармоеда дома не потерпит. Сказала, что вообще не думала, что на Верку кто-то позарится. Условий сожительства было два. Первое – всё хозяйство по-прежнему остаётся на Вере. Завела себе мужа – сама о нём заботься, а родную мать забывать не смей. Мать работает, устаёт, дома ей нужны чистота и порядок. Вера, конечно, тоже работала и тоже уставала, но наваливать домашние хлопоты на мать, которая её одна вырастила, жизнь на неё растратила, Вера никак не могла. Да разве ей будет тяжело о двух любимых людях заботиться? Эти хлопоты Вере только в радость. Второе условие – никаких детей. Совершенно, абсолютно и никогда никаких детей.

Конечно, молодые согласились. Им, в общем-то, тоже было не до детей. Жили трудно, бедно. Мать работала на заводе мастером, зарплату постоянно задерживали. Отца никогда не было, у Веры даже отчество было, как у матери – Борисовна. Вера без образования никакой хорошей работы найти не могла, а об учёбе и речи быть не могло. Кто её кормить будет? Поэтому она работала в магазине уборщицей и мыла подъезды в своём и соседних домах за десятку с квартиры. А Вадик пока ещё был в поиске работы.

Но Вера забеременела. По глупости, неопытности и просто из страха делать аборт она опоздала. Да и денег на аборт взять было негде.

Мать, конечно, не убьёт. Но признаваться было очень страшно. Вера просила Вадика:

– Вадюша, может быть, ты с мамой поговоришь?

– Нет уж! – категорически отказывался Вадюша, не отворачивая головы от телевизора. – Ты залетела, твоё пузо, твоя мать! Тебе с ней и договариваться.

– Вадичек, но, может быть, ты хотя бы рядом со мной будешь? Мне было бы спокойнее. Ты же знаешь, беременным волноваться нельзя, – робко уговаривала его Вера.

– А мне можно?! Да?! Если я не беременный, то давайте, садитесь мне все на шею, треплете мне нервы! Нечего меня в свои бабьи дела вмешивать. Сами разбирайтесь.

Но нервотрёпки Вадику избежать не удалось. Вера призналась, а он оказался дома. Мать никого не убила. Отхлестала Веру по щекам так, что щёки три дня огнём горели.

– Вот вам бог, а вот вам порог! – Нинель Борисовна демонстративно встала в дверях и, поклонившись в пояс, указала траекторию движения. – Давайте выдвигайтесь! Женилки у вас выросли, детей делать научились? Значит, и содержать их тоже сумеете. Что сидим? Пакуйте вещи!

– Чистая ведьма, – подумал Вадик, глядя на тёщу.

Нинель Борисовне шёл пятый десяток. Её высокая, дородная фигура источала здоровье. Иссиня-чёрные густые длинные волосы дома она заплетала в девичью косу и только на выход укладывала её в венец вокруг головы. Отдельные локоны выбились из причёски и прилипли к красному и вспотевшему от возбуждения лицу. Нинель подскочила к дивану и нависла над забившейся вглубь дивана Верой.

– Мамочка, пожалуйста, прости, но что теперь-то делать? Прости, мамочка, – повторяла перепуганная Вера.

– Что делать?! – брызжа слюной, орала мать. – Дурища! Ты почему молчала, до такого срока дотянула?! Пять месяцев! Ты знаешь, сколько теперь за аборт деньжищ отвалить придётся? Где тебе знать! Ты ж на всём готовом живёшь, дальше носа своего ничего не видишь! На еду денег не хватает! Твой дармоед даже на пиво у тебя деньги из кошелька вытаскивает! Вы у меня на шее оба сидите!