Солнечный дождь из черной дыры

Она засеменила за Вадиком, который, неловко подкидывая и тяжело пыхтя, потащил Веру из столовой. А Стас и Юля застыли в полном недоумении: парень и девушка, оба огненно-рыжие с необычайно яркими синими глазами.

Вадик отволок Веру в комнату и уложил на кровать. Она так и лежала на своей кровати несколько часов, вздрагивая от каждого шороха. Она бы забилась под кровать, как Юлька в детстве, если бы это спасло её от расправы. Веру трясло от холода, потом накатывали волны жара, и она покрывалась липким потом. Бедное сердце заходилось в бешеном ритме от страха, потом вдруг радостно возносилось куда-то ввысь с головокружительной скоростью – мой сын, мой сыночек жив, он нашёлся! Потом накатывала волна тоски, и сердце срывалось вниз в бездонную яму – они прогонят его снова, мне не разрешат видеть сына! Как они не понимают, ни Вадик, ни мать, что Матушка права! Вот оно доказательство: не успела Матушка выйти за порог, как Вселенная показала свою силу и мудрость, привела сына домой! Эмоции такой силы терпеть было невозможно. Вере хотелось броситься с большой высоты, она могла бы полететь или запрыгнуть в машину и мчаться на бешеной скорости в никуда. Но, наверное, даже смерть не избавит её ни от страхов, ни от мук, ни от кандалов, которыми стали для Веры самые близкие люди. Что же теперь будет?

Её оставили в покое до вечера. Потом пришёл Вадик. Вера зажмурила глаза.

– Что ты глаза закрываешь? Что ты мученицу строишь? Ты бы лучше рот свой на замке держала! – он подошёл к кровати, схватил Веру за плечи и начал трясти. Её голова безвольно болталась из стороны в сторону. Она ещё сильнее зажмурилась и закусила губу в ожидании удара. Раньше Вадик её никогда не бил, дралась только мать, но сейчас Вера была уверена, что Вадик её изобьёт. Его лицо излучало бешенство.

– Как ты вообще додумалась такое рассказать?! Почти тридцать лет прошло! Никто не знал, что был какой-то ребёнок! Я давно забыл!

– Я не забыла… – встряла Вера.

– Заткнись! – Вадик замахнулся, но опустил руку и брезгливо оттолкнул её от себя. – Это надо же быть такой тупой, такой непроходимой дурой!

Он ходил по комнате, его слова перемежались отборным матом.

– Вадичек, – Вера привстала и поползла по кровати к нему, – ты же самый лучший, самый добрый, я же знаю. Вадичек, надо заплатить Матушке, и всё станет хорошо, очень хорошо. Вадик, ты знаешь, кто этот мальчик, которого Юля привела?

– Даже не думай! – с порога раздался бабкин голос, как удар хлыста.

Вадик не услышал вопрос Веры, поглощённый злостью и своими переживаниями.

– Ты посмотри на себя! На кого ты похожа? Ты же не баба, а поломойка! Тебя же из кухни выпускать нельзя! Пацанам показать стыдно, – выплёвывал слова Вадик. – Как вы мне все надоели! Дочь твоя такая же идиотка, ни вкуса, ни красоты, заучка очкастая и дрянь неблагодарная! Мне пятьдесят, а предъявить пацанам нечего! Так теперь ещё из-за твоего длинного языка я последнего лишусь, что у меня есть – уважения?! Видеть тебя не могу! Зачем ты мне нужна? На стол подавать? Для этого можно прислугу нанять! А мне нормальная баба нужна, такая, чтобы мне все мужики завидовали, чтобы сына мне родила! Мне наследник нужен.

– Вадичек, – с надеждой протянула Вера, – так сыночек…

– Верка, хватит тут ползать! Слышала, что муж сказал? Ему нормальная баба нужна. Иди себя в порядок приведи, немедленно!

– Ей это не поможет! Она старая драная кошка в климаксе! – заорал Вадик, обращаясь к тёще, и ушёл, хлопнув дверью.

Мать подошла к Вере, и та невольно отпрянула, ожидая очередной пощёчины, но мать только прошипела:

– Не смей ему говорить. Поняла? Иначе отравлю и тебя, и твоего отпрыска.

Фантазия стала изменять Нинель Борисовне. Кроме «отравлю» на ум ничего не шло. Наверное, от стресса.

Бабка поспешила за Вадиком. Он пошёл в свою комнату и по пути, не таясь, набрал номер Лары.

– Здравствуй, прелесть моя. Спишь уже? Ложишься? Лара, в общем, я подумал и принял решение. Хватит нам с тобой прятаться и жить порознь. Мне нужна нормальная жена и нормальная семья. Я еду к тебе, – он глянул за окно в темноту. – Нет, сегодня уже поздно, я очень устал. Завтра утром буду у тебя, и мы серьёзно поговорим.

Он положил трубку, свалился одетый на постель и, как человек с чистой совестью и спокойной душой, захрапел уже через пять минут.