Солнечный круг

Ему показалось, что ладонь его растет и растет. Что она зависает над путниками – домиком, защищающим их от дождя и града и от человеческой подлости…

Путники удалялись, и вот уже две черные точки виднеются на горизонте, а солнце набирает силу, бьет в глаза.

– Когда ты пришла в мой дом, – шепотом сказал Алонсо. – Когда ты не испугалась ни гнева родни, ни насмешек, ни слухов… Когда ты поверила мне, когда ты доверилась мне… Когда мы узнали, что у нас не будет детей, но мы держались друг за друга… Помнишь, Альдонса? Ты знаешь… я выкуплю у ювелира твой кулон, и он будет дожидаться тебя. Альдонса… Пускай любой иллюзии рано или поздно придет конец, а благими пожеланиями вымощена дорога в ад… Но не значит же это, что верить нельзя ни во что на свете и желать кому-то блага не стоит и пытаться?! Пусть наш мир невозможно изменить к лучшему… но если мы не попытаемся этого сделать – мы недостойны и этого, несовершенного, мира! А пока Дон-Кихот идет по дороге… есть надежда.

Он прикрыл глаза. Темных точек уже не было видно, только дорога, уводящая за горизонт, бесконечная пустая дорога…

Взошло солнце – и село солнце. И опять взошло; тени укоротились и выросли снова, и пожелтела трава, и зазеленела снова, и опять пожухла под дождем…

– Люди, – сказал Алонсо шепотом. – Если вы когда-нибудь встретите Дон-Кихота…

ЗАНАВЕС

Баскетбол

– Это Саша, – сказал тот, что стоял у Антона за левым плечом.

Саша был двухметровым тощим парнем в линялой желтой майке с цифрой «девять» на животе.

– А это Людовик.

Людовик сидел на камушке в тени покосившегося забора. Очки в тоненькой гнутой оправе то и дело съезжали ему на нос, и он время от времени вскидывал голову, забрасывая их обратно. Антон не мог отвести глаз от этих очков – его будто тянули за взгляд, как за ниточку. Людовик усмехнулся и подмигнул сквозь мутное стекло, и от этой усмешки и этого подмигивания у Антона мороз продрал по коже.

– …А это мяч.

Оранжевый мяч звонко подпрыгнул, и Антон машинально поймал его. Ощутил пупырышки на резиновой поверхности – знакомое прикосновение, сразу напомнившее о хорошем. Что-то из давнего славного времени.

– Саша у нас играет с Людовиком, а ты будешь играть со мной. – Тот, что стоял у Антона за спиной, вышел наконец на свет. Поднял голову, взглянул, щурясь, на небо:

– Ну и пекло сегодня… Ну, идем.

Он назывался Мэлом, был невысок – во всяком случае, в сравнении с Антоном и Сашей. Носил оранжевую футболку с желто-бирюзовым рисунком на груди: натюрморт из двух груш и неестественно синей сливы. Его джинсы были подвернуты до щиколоток и открывали взгляду огромные белые кроссовки.

– А вот наше поле. Нравится?

Баскетбольная площадка была полностью покрыта снегом. Снег – слой толщиной в палец – подтаял и застыл, и это было неприятно, потому что сверху жгло невидимое, но от этого не менее злое солнце. А снег лежал.

– Вот, ребятки, – Мэл улыбнулся, от его улыбки Антону стало почему-то спокойнее. – Разминайтесь, пристреливайтесь, а мы с Людовиком посмотрим… Давай, Антоша, смелее.

Нет ничего более странного, чем играть в баскетбол на утоптанном снегу. Время от времени кроссовки скользили; долговязый Саша позволил Антону немного постучать мячом, пробежаться, несколько раз бросить со штрафной в кольцо – а потом они встали на центре, лицом к лицу.

Саша взялся отбирать у Антона мяч и почти сразу отобрал. И рванул к кольцу – Антон не поспевал за ним; бросок – мяч забился в сетке. Саша нервно улыбнулся, потом оглянулся зачем-то на Людовика и Мэла, молча сидящих в тени:

– А ну, давай еще…

Они кружили по площадке, забыв про снег под ногами и невидимое солнце над головой. Саша был, по всей видимости, профессионал; Антон готов был прервать игру, опустить руки и сдаться.

В какой-то момент Сашино лицо оказалось очень близко, Антон услышал едкий запах пота и сбивчивые слова:

– Сачкуешь… Играй! Он же смотрит! Играй, сука!..

Антон обозлился. Раскрыл Сашу обманным движением, наконец-то отобрал мяч, повел по ледяному полю, и с каждым ударом о белый спекшийся снег к нему возвращались и навыки, и рефлексы, и радость Игры.

Он даже успел удивиться.

Чужое дыхание за спиной. Антон крутанулся, обвел Сашу и бросил мяч в кольцо – так яблоко кладут в корзину. Оранжевый шар проскользнул в сетку, будто намазанный маслом.

Со стороны зрителей донеслось несколько хлопков. Антон обернулся; Мэл аплодировал. Людовик усмехался, поблескивая стеклами очков.

– Молодец, – сказал Саша. Его волосы сосульками прилипли к вискам. – Давай еще…

И они играли еще. Саша забросил два мяча, Антон три, причем один из них – почти с середины поля. И всякий раз, когда Сашино лицо оказывалось рядом, Антон слышал сбивчивое:

– Играй… Не филонь…

Наконец мяч, отскочив от Сашиного колена, укатился прямо под ноги зрителям. Людовик придержал его остроносым ботинком, посмотрел на Мэла, перевел взгляд на остановившихся в пяти шагах Антона и Сашу.

– Ступайте, ребята, – сказал Мэл. – Антон, познакомься с командой.