Солнечный щит

Я съехала со спины Джемы, глядя на ущерб. Мы старались не устраивать бардака. Это было для самозащиты. Было бы просто убить кучера и стражей, забрать лошадей и бросить путников умирать. Но от этого шериф из Снейктауна и важные лица из других частей Алькоро захотят сильнее убрать меня, если оставлять за собой след из тел.

Я убивала только один вид путников — работорговцев.

Эта карета была не такой, и я надеялась, что то, что мы повредили ее, не скажется плохо на нас. Мы раньше не переворачивали дилижанс. Обычно просто останавливали колесо, если нам везло. Сегодня повезло не очень. Но это мы уже не могли изменить, а вот кучер решил, что мог изменить будущее. Он растянулся в стороне от кареты, пытался вытащить нож из сапога. Я прижала осторожно край меча к его шее.

Моя красная бандана надулась у губ, когда я сказала:

— Как насчет отдыха?

Он отпустил нож. Я отбила его и отодвинулась, Роза остановила лошадь на моем месте. Она направила на него арбалет. Его голова упала на каменистый песок со злым вздохом.

Стон донесся из кареты. Я подошла к верхней дверце и открыла ее. У дальней стены лежал самый бледный человек из всех, кого я видела — да я луну видела темнее. Он был старым, светлые волосы и рыжеватая борода были с сединой, и он был один. Это будет простой работой. Он посмотрел на меня, щурясь, кровь текла из пореза у правого уха.

Я направила меч в карету. Он не двигался и не смотрел на клинок.

— Ты — бандит Солнечный щит, — сказал он.

Я повернула меч, чтобы свет отразился от клинка. Он заморгал от света, но не поднял руки.

— Если знаешь, кто я, ты знаешь, что мне нужно, — сказала она.

— Да. И я благодарен за это. Я верю, что то, что ты делаешь, достойно похвалы.

Я прищурилась поверх платка.

— Я собираюсь ограбить тебя, старик.

— О, вперед, — он вздохнул, прислонился головой к треснувшему стеклу дальнего окна. — У меня нет почти ничего ценного, если не интересуют исторические заметки о земледелии Моквайи. Деньги в кожаном чемодане. В сундуке должны быть запасные сапоги, хорошие, с серебряными пряжками. В остальном, там одежда для путешествия и книги.

— Пикл, открой сундуки сзади, — крикнула я. Он уже выполнял задание, но безразличие мужчины злило меня. Я присела у дверцы и прыгнула в карету. Было неудобно, ведь карета лежала на боку. Я убрала меч в ножны, вытащила из-за пояса большой охотничий нож. — Замри, — сказала я, хотя это не требовалось. Глаза мужчины были все еще закрыты, он словно задремал. Я схватила его за бородатый подбородок, повернула его голову — в ушах не было сережек. На шее не было цепочек и кулонов. На пальцах не было колец, не было броши на лацкане. Край татуировки выглядывал из-под закатанного рукава — выглядело как нос корабля. Чернила выцвели, но все еще были четкими, в отличие от моих. Я скрипнула зубы, я не испытывала симпатии к кораблям.

— У меня есть спички в кармане плаща, — сказал он, махнув на смятую одежду на скамье. — Из Сиприяна. Тебе может пригодиться.

Раздражение усилилось, и я схватила плащ и бросила наружу.

— Снимай сапоги.

Они были старыми, без пряжек и украшений, покрытые засохшей грязью, какая была из Моквайи. Но мне было все равно, я просто хотела позлить его. Он медленно снял их. Я выбросила и их наружу.

Его глаза остались закрытыми. Я зашипела и склонилась, коснулась краем ножа его шеи.

— Ты легко относишься к жизни и смерти. Если путники перестали переживать, может, стоит сделать из тебя пример. Как насчет быть привязанным к лошади, чтобы проехать так до Снейктауна?

— Я бы не хотел этого, — мужчина открыл глаза. Они были голубыми — необычный цвет. У него были и веснушки вместе с пятнами возраста. — Но люди в Алькоро заметят мое отсутствие, если я не прибуду через неделю к началу семестра, и ректор не будет рад, если кто-то задержит уроки, — он пронзил ее взглядом. — И пытать пленников — не твой стиль. Иначе алькоранцы и моквайцы старались бы убрать тебя сильнее.

— Сундуки опустошены, Ларк, — крикнул Сайф сзади.

— Ларк, — старик словно пробовал слово.

Я выругалась за платком. Сайф был быстрым и проворным, но тупым, потому я не брала его в рейды до последних нескольких месяцев.

— Выверни карманы, — сказала я. — Живо.

Он так и сделал, но продолжил говорить:

— Твои поступки исключительны, Ларк, — его голос стал мрачнее. — Передвижение рабов через пустыню стало международной проблемой. Ты стараешься освободить рабов, и это необходимо нам. Но жить тебе сложно. Сколько освобожденных пленников живет в твоем лагере? Сколько детей не удалось вернуть их семьям? Сколько голодных ртов?

— Молчи, — я забрала монеты, которые он вытащил из кармана. Прижимая нож к его шее, я провела рукой под подушками на скамьях. Но они были прибиты к дереву — там ничего ценного не спрячешь.

— Ты знаешь о королеве Моне из Озера Люмен? — спросил он торопливым тоном. — Ты знаешь о после из Сиприяна? Слышала, что случилось с одним из их детей?

— Готовь лошадей, Пикл, — крикнула я наружу.