Солнечный удар

 Когда смуглолицый мужчина нацелил длинный объектив на певца, блондинка вновь решила пересесть в кресло крутолобого приятеля. Фотограф, злобно сжав губы, тоже принялся разменяться местами с крепышом. Полынцев, блуждая взглядом по рядам, моментально среагировал на суматошные движения. Направив бинокль на беспокойную компанию, он заметил в руках одного из мужчин фотообъектив.

 Тем временем, в зале появились, в заломленных на ухо беретах и расхристанных до пупа гимнастерках, бравые десантники Они принялись петь и пританцовывать в такт мелодии, вытягиваясь к сцене вдоль проходов. Зрителей это не порадовало, но и не насторожило: солдаты притащились на концерт — бывает. Никто не обратил внимания на то, что в ушах некоторых гвардейцев торчали маленькие, скрытого ношения, наушники.

 - Центр, Грому на связь! — крикнул в рацию Погремушкин.

 - На связи.

 - Срочно! Четвертый ряд, 12–е место. Срочно! Он уже выцеливает.

 В тот момент, когда смуглолицый мужчина нажал рычажок фотоаппарата, крепкая рука высокого десантника вздернула длинный объектив к потолку. Но пуля уже выходила из ствола и лишь слегка изменила траекторию.

 Погремушкин, схватившись рукой за шею, с хриплым стоном повалился навзничь. Андрей бросился к нему.

 События в зале разворачивались стремительно.

 Сидевший в восьмом ряду мужчина с прыщавым лицом, увидев, что десантники задерживают фотографа, испуганно охая, устремился к выходу.

 - Это переодетая милиция! Они поймали террориста! У него бомба!

 Его поддержал другой, с распухшим носом.

 - Бомба! В зале шахид с бомбой! — закричал он, вскакивая с места.

 Десантники рванулись к обоим, но в последних рядах тоже заголосил какой–то пижон в темных очках:

 - Уходите, пока не поздно! В любую минуту может произойти взрыв! Они не успеют ее разминировать!

 Знаменитый артист, прекратив петь, наконец, обратил внимание на происходящее в зале. Музыканты тоже заметили неладное. Дружно лажанув напоследок, они выдернули шнуры из электрогитар и медленно потянулись за кулисы.

 Если б тема вечера была другой, то зрители, наверное, соображали бы дольше. Но им только что показали страшные кадры терактов, в том числе, захват заложников в столичном Доме культуры. К тому же тревожные слова: 'шахид', 'бомба', 'в любую минуту — взрыв' прозвучали в разных концах зала и не вызывали сомнений в реальности. Поэтому людское море зашумело, забурлило, вспенилось и хлынуло из берегов. Задние ряды сначала притормозили у запертых дверей, но, почувствовав давление передних, сорвали с лязгом запоры и смыли упиравшуюся жиденьким забором охрану.

 Поднялась паника…

 Что она собой представляет, могут понять лишь те, кто ее испытал, даже наблюдавшие ее со стороны не в силах оценить ту степень страха, которую вызывает в душе близость смерти. Это не просто испуг, ведомый каждому из нас при встрече с хулиганом или злобной собакой. Это бешенный, высасывающий из легких воздух, наполняющий холодом живот и разрывающий грудь когтями, ужас. Он опускается на вас многотонным потолком, надвигается стоэтажной волной, гонится по пятам огромным чудовищем, и вы бежите от него, захлебываясь адреналином, забыв обо всем на свете, крича, и, думая лишь об одном — выжить и спастись! Мозги отключаются в считанные секунды, остаются только рефлексы, яростные и жестокие, как у зверей, а там, к сожалению, нет места для морали. Приличие, порядочность, сострадание - высокие материи, доступные немногим. Вышедшие из–под контроля инстинкты превращают людей в животных, и для общения с ними требуется уже не милиционер, а опытный дрессировщик. Разговаривать с обезумевшей толпой бессмысленно — слов не понимает, становиться у нее на пути опасно — затопчет и порвет в лоскутья, влиять на нее можно только одним — вселяя еще больший, по сравнению с тем, что уже есть, ужас. Например, расстрелом паникеров. Только кто же допустит подобные зверства в наше чудесно–демократическое время, поэтому лучше сейчас постоять в сторонке и подождать, пока все уляжется само по себе.

 …Женщины вопили и царапались, мужчины ожесточенно пихались локтями, молодежь прыгала по креслам и головам, ломая и то, и другое. Выскочивший на сцену милицейский майор пытался образумить народ, крича в микрофон, чтобы все успокоились, но кто бы его слушал. 'В любую минуту взрыв' - вот что крутилось в головах перепуганных зрителей. Толпа без оглядки мчалась на выход, и остановить ее могло разве чудо. Но чудес на свете не бывает…

 Опустевший зал жалобно помахал уцелевшей дверью вслед последнему убегавшему. На полу, как после морского отлива, остались: грязь, мусор, утерянные башмаки, порванные целлофановые пакеты.

 Сцена грустно моргнула огнями потускневших софитов. Врач скорой помощи медленно отпустил холодную руку Погремушкина.

 - Ему уже не поможешь.

 Полынцев молча поднялся с коленей и направился в зрительный зал. 'Десантники' стояли над связанным в ласточку стрелком, рассматривая длинный объектив фотоаппарата.