Солнечный удар в сердце

– Может быть, и бред, но в качестве одной из версий вполне подойдет. Дальше мы выслушали Ольгу. У нее тоже есть определенный мотив.

– У Ольги? – уточнил следователь.

– Да, у нее. А что здесь удивительного?

– Что-то мне ничего на ум не приходит.

– У тебя плохо с воображением, – влезла Мариша. – Даже я могу придумать для нее мотив. Она хотела стать телезвездой, а отец ей не давал для этого денег.

– И для этого она ждала целый год? – фыркнул Голубев.

– Ну и что! Может, она до последнего надеялась. А сейчас поняла, что надежды нет.

– Хорошо. С этим все понятно. Но какой мотив у секретарши?

– О! Тут широкое поле деятельности, – вошла в азарт Мариша. – Она могла увидеть что-то не предназначенное для ее глаз. Или украла крупную сумму денег.

– Если бы она что-то увидела, то, скорее всего, убили бы ее, а не Георгия, – сказал Эрик.

– Извиняйте, немного не додумала, – развела руками девушка.

– А у Лианы какой мотив? – ехидно поинтересовался Голубев. – Уж ей-то вы ничего приписать не сможете.

– Почему? Допустим, она могла шпионить за хозяином дома, чтобы потом передавать информацию Анатолию, и он застал ее за этим занятием. Что она тогда должна была сделать?

– Убить его! – торжествующе сказала Мариша.

– Не вижу повода для радости, – хмуро произнес Голубев. – Человека убили, а ты ликуешь.

– Так я оттого, что версии придумываю, – извиняющимся тоном ответила Мариша. – А вовсе не потому, что меня радует убийство.

– Вы забываете, что в период совершения убийства Лиана была в своей комнате с Ольгой, – холодно сказал следователь.

– Мы ничего не забываем, – не согласился Эрик. – Кстати, давайте подведем промежуточные итоги. Что у нас со временем убийства?

– Горничная нашла тело в половине десятого, когда принесла Георгию утренний чай, – отрапортовала Мариша.

– А до этого его видела в живых секретарша. Она получила от него указания в половине девятого и отправилась работать в свою комнату, – влез Голубев.

– Значит, у нас есть промежуток в один час. С половины девятого до половины десятого. Нам предстоит выяснить, видел ли убитого кто-то еще в этот период. Если да, то мы еще сократим время поисков. Ну, если нет, значит, придется исходить из того, что имеем.

– Кого звать? – немного приободрившись, поинтересовался Голубев.

– Зови Черемнова. А то вдруг он и в самом деле станет волноваться. А нам лишние волнения ни к чему!

Анатолий Черемнов, к всеобщему удивлению, не проявлял ни малейших признаков нетерпения или раздражения. Он абсолютно спокойно вошел в кабинет и уселся на кресло.

– Как продвигаются дела? – спросил он, едва Эрик сосредоточил на нем свое внимание.

– Пока все идет своим чередом, – ответил тот. – Вы готовы рассказать нам, что знаете об этом убийстве?

– Я готов рассказать все, но вот по поводу убийства – вряд ли, – улыбнулся он. – Дело в том, что я ничего не видел и не слышал. Даже обидно! Я очень люблю детективы и постоянно удивляюсь тому, что, как правило, в них не бывает свидетелей преступления. Казалось, что может быть проще? Небольшой дом, в котором постоянно снуют туда-сюда люди. Заметить убийцу – проще простого. Ан, нет! Никто ничего не видит, никто ничего не слышит.

– А если кто-то и видит, – добавил сыщик, – то молчит до определенного времени. Пока не становится очередной жертвой.

Черемнов немного помолчал, а потом лоб его разгладился.

– Вы имеете в виду шантаж? Нет, это все ерунда. В наши дни шантажистов не бывает. Это требует слишком многих усилий, а люди сегодня пошли слабоватые. Никакой выдержки!

– Если все-таки у этого преступления были свидетели, – медленно проговорил Эрик, – и они по какой-то причине молчат, то это чревато необратимыми последствиями.

– А зачем вы мне об этом говорите? – удивился Анатолий. – Я-то как раз правила игры знаю очень хорошо.

– Откуда?

– Было дело… – замялся он, – не хочу вспоминать.

– Тогда расскажите, как вы провели это утро.

– Утро? Спал, наверное.

– Припомните, пожалуйста, более точно. Нам важна любая деталь.

– Проснулся я часов в девять, – стал перечислять Черемнов. – От звука пылесоса. Честно говоря, ничто меня так не раздражает, как это противное жужжание. И кто распорядился убирать дом в столь раннее время?

– Насколько мне известно, хозяева просыпаются рано, – ответил Голубев. – А значит, девять часов для них – это уже практически середина дня.

– В общем, проснулся я от звука пылесоса, – продолжил Черемнов, – и сразу направился в душ. Чтобы хоть немного посидеть в тишине. А когда вышел – сразу услыхал дикий крик Лены. Сначала я подумал, что она запуталась в проводе, но потом понял, здесь что-то не то. Ну, и бросился в коридор. А когда оказался в кабинете у Гоши, сразу понял, что случилось.

– Вы сказали, что посчитали, будто Лена запуталась в пылесосном проводе? – удивился Эрик. – Такое раньше бывало?