Солнечный змей (СИ)

Снова настала тишина, и даже свист ветра уже не долетал до ушей Кессы сквозь плотный меховой полог. В еле заметные оконца, затянутые полупрозрачной плёнкой, сочился холодный белый свет. Кесса запустила руку под мягкие серые шкуры, наткнулась на сваленные вместе и зашитые в рогожу сухие листья, а затем – на обжигающе-холодную костяную балку. Речнице не померещилось – весь каркас этой повозки, кроме разве что колёсной оси и самих колёс, собран был из костей, жил и кожи.

- Мя? – пустынная кошка, волоча за собой войлочную «шубу», подошла к плотно закрытой глиняной плошке, прижатой к борту костяными ручками, и попыталась поддеть носом крышку, потом лизнула чёрные края и затрясла головой.

- Койя, что там? – Речница на четвереньках подползла к кошке – повозку снова трясло, да и полог был слишком низким, чтобы разгуливать в полный рост – и склонилась над закрытым сосудом. – Не думаю, что это можно есть.

- Жирник, – неожиданно тонким голосом отозвался незнакомый северянин, подползая поближе и разглядывая кошку и Речницу с нескрываемым любопытством. – Когда он не горит, можно трогать. Есть тоже можно. Это жир, хорошая еда. Но огонь нужнее. Огонь тут всегда нужнее.

- Тогда, Койя, съешь что-нибудь другое, – покачала головой Речница, поднимая кошку на руки. – Вот, ещё остался ирхек…

Сегон из вежливости взял кусочек пирога в рот, но видно было, что он не голоден, а вот любопытство его терзает. Солмик подобрал упавшую крошку и понюхал – с тем же выражением на лице, что и у жёлтой кошки.

- Это ирхек, – сказала Кесса. – Он из рыбы и муки. Вот, возьми…

Солмик отломил маленький кусочек, недоверчиво понюхал и повертел в пальцах, задумчиво разжевал и покачал головой.

- Я ела это в южном городе. У нас думают – деревья есть не нужно, даже с рыбой. У нас с собой есть настоящая, правильная еда, есть жир и мясо. Не надо кормить зверька деревом!

Солмик потянулся к тюкам, сваленным в углу повозки.

- Аса! – Кытугьин зашевелился на своём ложе, его глаза блеснули. – Ты слышала – мы будем есть все вместе. Смотри лучше на землю травы, скоро с ней попрощаемся.

- Жёлтый зверёк ест дерево и траву, – взволнованно прошептала Аса, наклонившись к северянину.

- Зверёк будет есть вместе с Уджугом, – спокойно отозвался Кытугьин и снова опустил голову на скрещенные руки. Речница только удивилась, как его не растрясло – повозка раскачивалась во все стороны и мелко дрожала.

- Далеко до вашей долины? – тихо спросила Аса, усаживаясь рядом с Кессой и открывая оконце в пологе – как раз напротив, чтобы удобно было смотреть. – Столько, сколько от южного города до ледяной земли?

- Больше, – покачала головой Речница, с опаской глядя на мёртвую желтовато-белую траву. – Пять раз по столько.

- Очень далеко, – прикусила губу солмица. – Столько, сколько от Навиата до южного города. Ваша повозка – она сломана? Столько ехать на колёсах… наверное, сломана. А ваш хийкиммиг? Его в городе не накормят деревом? Или это ваш хийкиммиг? Такой маленький?

- Нет, Койя никого не возит, – Кесса тоже прикусила губу, чтобы не рассмеяться, и прижала к себе кошку. – У моей повозки есть крылья, она сама себя возит. А там, где живёте вы, совсем нет ни деревьев, ни травы? Только лёд, от края до края неба?

- Крылья… – зачарованно выдохнула Аса. – У нас? У нас нет деревьев. Слишком твёрдая и холодная земля. Травы есть. Ниххики едят траву… траву Геджу. В вашей долине растёт трава Геджу? Кытугьин говорит…

- Ага-ай! – донеслось снаружи. Повозка остановилась. Кытугьин поднялся с ложа, накинул капюшон и выглянул из-под полога.

- Дорога кончается здесь, – сказал он, кивнув Яцеку. – Тут попрощаемся с землёй травы. Аса…

Солмица кивнула и, отвязав от повозки один из тюков, протянула ему. Сама она подобрала жирник и выбралась наружу. Третий северянин стоял у повозки, придерживая край полога, пока все пришельцы с юга не вышли. Кесса вдохнула ледяной воздух и закашлялась. Койя с тихим писком втиснулась к ней за пазуху.

Дорога закончилась шагов за пятьдесят отсюда – повозка громыхала по замёрзшей земле, ломая хрупкие полёгшие стебли. Прямо у передних лап Уджуга начиналось бескрайнее белое поле, сверкающее на солнце россыпью хрусталя. Оплывшие груды снега, за века превратившиеся в слоистый лёд и изрезанные ветрами, громоздились поодаль, как огромные валуны. Снег наползал на холодную равнину, погребая под собой прошлогодние травы и семена, уроненные на замороженную землю. Уджуг нюхал снег и радостно фыркал, поворачивая тяжёлую голову к людям. Кытугьин и его товарищ, вытащив из повозки полозья и подпорки, снимали колёсные оси и укладывали под полог вместе с грубо вытесанными колёсами. Аса вытирала круглую плошку от сажи и натёкшего жира – крышка прилипла и не хотела сниматься.