Солнце для двоих

— Последние годы я провел в скитаниях по таким суровым местах, где сначала действуют, а потом задают вопросы, — тяжело роняя слова, заговорил незнакомец. — Вы свалились как снег на голову. Я не успел ни о чем подумать и сделал то, что привык делать в подобных ситуациях, — то есть нейтрализовал вас.

— О да, у вас это прекрасно получилось! Я даже шевельнуться не могла, — с обидой в голосе призналась Дебора.

— И все-таки, откуда у вас такое знание английского? Вы действительно бельгийка?

— По соседству со мной в Бельгии жила канадская семья, с которой я дружила и часто у них бывала, — объяснила она. — Я все еще жду вашего объяснения!

— Чего вы ждете? — не понял мужчина.

— Ну, для начала, чтобы вы сказали: «Уважаемая Мелисанда Дебора Ломмел! Примите мои извинения за то, что я так по-дурацки вас напугал, а также за то, что так бесцеремонно швырнул вас на камни!»

— Мартин Дэвид Окли! — протянул руку мужчина, представляясь.

У него была сильная теплая рука, и, глядя в его темно-голубые глаза, Дебора почему-то почувствовала смущение и неловкость.

— Домашние зовут меня Деб, — Опустив глаза, представилась она.

— Извините, Деб. Кажется, я действительно вас напугал, — смягчился Мартин.

— Честно говоря, я уж подумала, что вы псих, — призналась Дебора, пытаясь высвободить свою руку из его ладони.

— Да вы сами выглядели в тот момент не намного лучше. — Мартин засмеялся, и смех его прозвучал грубовато, но озарившая лицо улыбка сразу же сделала его моложе. — Еще немного, и я мог бы остаться на всю жизнь кастратом.

— У вас на левом ухе комар, — сменила щекотливую тему Дебора.

— Знаете, я забыл свою антикомариную жидкость.

— Я вам дам.

Дебора достала из рюкзака пластиковый флакон и протянула его Мартину. Пока тот опрыскивал шею и руки, она успела разглядеть его подробнее. Деборе приходилось встречать мужчин различной национальности. Утонченных французов, сексуальных итальянцев, сдержанных норвежцев и жизнелюбивых венгров. Ни к одному из них она не испытала такого мгновенного влечения, как к этому случайному встречному.

— Где ваша машина? Я что-то ее не заметил на дороге, поэтому ваше появление явилось для меня такой неожиданностью, — сказал Мартин, возвращая флакон.

— У меня ее нет. Я путешествую пешком, а иногда подъезжаю на попутных.

— Пешком? И вам не страшно?

— Нисколько! Это совершенно безлюдное место. Вы сами сказали, что здесь нет даже волков.

— В Исландии живут не одни ангелы.

— Вы рассуждаете совершенно как мой отец, — рассердилась Дебора и тут же пожалела о сказанном.

— Вы хотите сказать, что мне не следует учить нас жить? — улыбнулся Мартин. — Дело в том, что я привык отдавать команды и привык, чтобы мне подчинялись. Ну, да ладно! В качестве извинения предлагаю подвести вас туда, куда вам надо.

— А куда вы сами направляетесь?

— В Боргаднес.

Сначала в Боргаднес направлялся Уинфрид. Теперь Мартин. Может быть, и мне стоит туда заехать, подумала Дебора. В конце концов, не обязательно сразу же плыть в Будардалур. Можно пару дней провести и в Боргаднесе. Подумать на досуге, как действовать дальше.

— Мне туда же, куда и вам, — сказала она вслух.

— Отлично! Поехали.

Повернувшись, Мартин сделал шаг в сторону шоссе, но тут же лицо его исказилось от боли, и он припал на левую ногу. Обхватив своего нового попутчика за талию, Дебора попыталась усадить его на камень. Тот мягко, но твердо отвел ее руку.

— Вам хочется показать, какая вы сильная? — недовольно пробурчал Мартин.

— А вы предпочитаете истеричных дамочек, которые беспомощно охают и ахают вместо того, чтобы поддержать человека в трудную минуту? Кстати, если вы исчерпали запас французских ругательств, могу подбросить вам пару неплохих немецких выражений.

— Отлично! — засмеялся Мартин, выпрямляясь. — Наконец-то у нас с вами хоть в чем-то согласие.

Он действительно интересный мужчина, думала Дебора, глядя на Мартина: почти двухметровый рост, широкие плечи и узкие бедра, темные волосы, брови, глаза. Если я не ошибаюсь, и прошлое у него тоже темное.

— Знаете, я еще не встречал такой женщины, как вы, — медленно произнес Мартин.

— Знаю. Моя мать всегда говорила мне, что я чересчур многословна, — попыталась отшутиться Дебора.

Видимо, Мартин заметил по выражению ее лица, что упоминание о матери навеяло на Дебору грусть.

— Вы сказали «говорила». Она умерла? — осторожно спросил он.

— Четыре месяца назад.

— Я вам сочувствую.

Это было сказано с таким неподдельным участием, что Дебора почувствовала комок в горле. Нет, она не заплачет. Во всяком случае, не здесь и не перед этим незнакомым человеком.

— Нам пора ехать, — пробормотала она, опустив голову.

— Кажется, вам сейчас не помешала бы пара смачных выражений, которым вы собираетесь научить меня.

Заметив застывшие в ее глазах слезы, Мартин осторожно протянул руку и убрал упавшую ей на лицо прядь.

— У вас чудесные волосы, — сказал он. — На солнце они горят как медные.

— У меня ужасные волосы. Слишком тонкие и прямые. Мне постоянно приходится собирать их в пучок.

— У вас прекрасные волосы, — настойчиво повторил он.