Солнце для мертвых глаз

Джулия выдала одну из своих грустных улыбок. Из статной, превосходно сложенной женщины она превратилась в крупную, тяжелую тетку, крепкую и массивную. Лицо, руки и грудь стали белее, чем раньше. Считается, что с возрастом кожа истончается, но у Джулии она, кажется, только утолщалась и теряла матовость, волосы, теперь уже высветленные, приобрели более золотистый оттенок, ногти стали краснее и длиннее. Однако, несмотря на крупные габариты и многоцветие, грусть очень шла ей, и теперь она напоминала Ричарду где-то виденную статую Ниобы, которая рыдала над своими мертвыми детьми.

– Боюсь, Франсин никогда не станет своей в таком мире, – сказала Джулия.

– О, обязательно станет. – Ричард позволил себе помечтать и от этого даже порозовел. – Я вижу, как однажды она станет… станет директором женского колледжа или министром правительства, ну… в общем, уважаемым человеком.

В первое мгновение Джулия ничего не сказала, а потом:

– Ты же знаешь, я очень люблю ее, как свою родную дочь.

– Знаю, – сказал он.

– Просто мы все это видим по-другому. Пусть это звучит странно, но ты, мой дорогой, ты живешь в дофрейдовском мире, я бы даже сказала, допсихологическом. Ты водил ко мне Франсин, пока я практиковала, – и слава богу, что ты это делал, потому что мы встретились, – но я искренне верю, тогда ты думал, что это то же самое, как прийти к врачу с нарывом. Достаточно вскрыть его, и результат лечения очевиден. А сознание – это не воспаленный палец. Эмоциональную сферу не так-то просто вылечить.

– Я мог бы согласиться с тобой, если бы видел во Франсин хоть какие-то признаки душевной травмы, но я их не вижу. Она кажется мне абсолютно нормальной. Может, излишне тихой, погруженной в книги, но на этом все.

Джулия улыбнулась и похлопала его по руке.

– Придет день, и она станет нормальной. Я позабочусь об этом. Предоставь это мне. Она хочет работать, пока у нее длится академический отпуск. Ты об этом знаешь?

– Работать?

– Эта маленькая непоседа Холли куда-то устроилась, и теперь Франсин хочет найти похожее место. Проблема в том, что в этом возрасте все они стремятся подражать друг другу. Как ты считаешь, стоит мне поспрашивать знакомых и выяснить, есть ли для нее что-нибудь подходящее?

– Думаешь, получится?

– Что-нибудь поближе к дому, – задумчиво проговорила Джулия, – что-нибудь простенькое. Жаль, что в наши дни женщины перестали нанимать себе компаньонок. Я искренне сомневаюсь, что Франсин пригодна для работы с детьми.

– Пригодна? – спросил Ричард.

– Я имею в виду «пока». Но поглядим. Боюсь, работая в детском доме, она может насмотреться всяких ужасов. И все же предоставь это мне.

Ричард так и сделал. Недавно он нашел новую работу, которая включала множество командировок. И сейчас ничто не должно помешать его давно запланированной четырехдневной поездке в Цюрих и, тоже в этом месяце, конференции во Франкфурте. Почему что-то должно нарушить его планы? Джулия, как всегда любящая и внимательная, проявляет максимум заботы о падчерице, а Франсин – Ричард едва не произнес это вслух – «послушна». Даже слово «уступчива» тут не подошло бы. Она просто его нежная, ласковая девочка. Трудолюбивая, целеустремленная, хочет как можно лучше сдать выпускные экзамены.

* * *

Командировка Ричарда в Швейцарию прошла нормально. На обратном пути, когда он сидел в самолете, летящем в Хитроу, его вдруг охватил страх, что в доме он увидит пугающий хаос, Франсин, плачущую, возмущенную тем, что ее держат под замком, Джулию, надзирающую за ней, и их обеих, осыпающих друг друга упреками. Откуда такие мысли? Ведь у них в семье никогда ничего подобного не происходило – во всяком случае, насколько ему известно, а он точно знает. Все это фантазии. Иногда Ричард люто ненавидел свое воображение, но все равно, размышляя об этом, он откинул голову на спинку сиденья, закрыл глаза и позволил себе погрузиться в фантазии, которые все чаще приходили к нему и доставляли все больше удовольствия.

Дженнифер жива. Тот человек никогда не приходил к ним в дом и не убивал ее, потому что в телефонном справочнике его фамилия обозначена так же просто, как сейчас: Хилл Р. Ричард не тщеславен и не подвержен греху гордыни, он обычный скромный человек, и ему в голову не приходит называть себя «доктором» только потому, что он получил степень доктора философии. Итак, Дженнифер сегодня жива, и они все так же живут в том доме в Суррее, в уютном, похожем на милую деревню пригороде; Дженнифер, конечно, постарела, но зрелость только прибавила ей красоты; возможно, у них родился еще один ребенок.

А почему бы нет? Они ведь говорили об этом, во всяком случае, до того момента, пока ее отношение к мужу не изменилось. Но Ричард сумел бы все вернуть, и тогда у них, возможно, появилась бы еще одна маленькая девочка, которая играла бы в куклы, пока Франсин готовится к выпускным экзаменам. В своем старом доме, рядом с родной матерью, без уродливого прошлого.