Солнце и Снег

Маша Снежина была девушкой очень строгих правил. Детство свое она провела в детдоме, и знала жизнь с самой плохой ее стороны. Защищать себя ей приходилось с одиннадцати лет, и в свои двадцать она все еще была девственницей. Теперь она могла всегда постоять за себя: девять лет занятий дзюдо сделали свое дело. Маша была мастером спорта по борьбе, неплохо дралась ногами, и ее взяли на постоянную работу в фирму “Мерседес” – кассиром. По старой привычке Маша регулярно ходила в Сандуны, в парилку, хотя никто не мог бы сказать, что у нее есть лишний вес.

Услыхав дикий вопль бабы Клавы, она обернулась. Прямо на нее летел, скользя в мыльной пене, омоновец в маске. Рефлексы четко сделали свое дело, и в ту же секунду человек уже летел через голову. Маша змейкой прыгнула на него, и провела прием “удержание сверху со стороны ног”.

Васичкин влетел в женский зал вторым. Он еще ничего не успел понять, как какая-то девушка бросила его через бедро. Васичкин ушибся головой о каменный пол и на мгновение потерял сознание. Когда он открыл глаза, то его взору представилось чисто вымытое женское тело. Ракурс был таким, какого не встретишь и в порнографическом журнале. По телу Васичкина пробежала судорога, он выгнулся дугой, и снова ударился затылком о камень.

Васичкин тоже был девственником. Его детство прошло под строгим контролем родителей. Отец – кадровый офицер, мать – учительница. Семью переводили из одного гарнизона в другой, он так и не знал, где его малая Родина. Пыльный Зеравшан, Балхаш, Сыктывкар, Томск…

В шестнадцать лет его отдали в Суворовское училище, затем Московское погранучилище, три года он служил на Чукотке. Васичкин уволился из армии, пошел работать в ОМОН. Вид женского тела все еще был для него непривычен.

Когда боец потерял сознание после ужасной судороги, Маша забеспокоилась:

– Неужели черепно – мозговая травма ? – подумала она.

Руками она все еще крепко держала мужчину за пояс, ноги были расставлены для поддержания баланса. Она отпустила захват и приподнялась на руках, извернулась, чтобы посмотреть на лицо.

Глаза под маской были закрыты, затем веки дрогнули … Человек открыл глаза.

Когда Васичкин увидел этот неподражаемый изгиб, судорога повторилось. Он снова ударился головой об пол. На этот раз серьезно.

Более половины штурмовой группы влетело внутрь женского отделения, прежде чем ошибка стала очевидной. Из парной валил едкий дым.

– Мы дымовых шашек не брали, – мелькнуло в голове у старослужащего Коняхина, и он быстро рванулся в парную. За ним ворвался молодой красавец Мартиросян.

Пэтэушницы уже успели как следует глотнуть дыма, когда Коняхин ворвался в помещение. Раздался визг, а затем сразу десять пар молоденьких ручек обняли пожилого бойца. Коняхин не устоял на ногах. На него накинулись все, кроме двух лесбиянок, и трех садисток, которые вообще проигнорировали эту идиотскую выходку.

Самвел Мартиросян очень любил женщин. Когда он увидел, что пятеро красавиц скучают среди общего веселья, он смело направился к ним.

– Девушки, не бойтесь, я вас сейчас спасу! – протянул руки он.

Удар в живот пришелся на бронежилет, но все равно заставил Самвела согнуться пополам.

Второй удар культуристка Настя нанесла между лопаток. Садистки Люда и Вера уже защелкнули наручники на запястьях Самвела.

– Сначала подогреть! – скомандовала Настя, – медленно, медленно, без спешки!…

…Баба Клава медленно лила кипяток за шиворот Николаю Руденко. Николай ничего не видел, каска сдвинулась ему на лицо, он быстро работал руками. Со стороны казалась, что он учится плыть на месте. Его голова была крепко зажата между ног бабы Клавы. Когда кипяток кончился, баба Клава громко заорала:

– Помогите, наси-лу-ют! – и начала бить Руденко своими огромными руками. В одной из них она по-прежнему держала шайку.

Дым из парной достиг общего зала, начал проникать в мужское отделение и сауну. Там как раз сидели криминальные авторитеты.

– Вай, кошмар! Они уже баб шманают!– возмутился авторитет из солнечной республики.

– Бэспредэл, – подтвердил другой.

– Не худо бы нам сматывать отсюда, – предложил славянин.

Мафия начала собирать пожитки.

В женском отделении творилось нечто невероятное. ОМОН отступал, неся крупные потери. Кипяток, мыло, веники и шайки летели в сконфуженных бойцов. Бабы лютовали. Потеряв командира и старших, бойцы беспорядочно отступали. Баба Клава вооружилась огромной резиновой дубинкой. За ней лежало уже пять бездыханных тел.

Пятясь задом, бойцы вступили в в отделение высшего класса, вошли в сауну.

– Что такое!

– Беспредел!

– Что за базар? – загудели бандиты, увидев пятящихся бойцов ОМОНа.

– Инопланетяне напали, – пошутил здоровый мужик с толстой золотой цепью, и смело двинулся вперед, легко отстранив рукой двух или трех бойцов. Спустя минуту он влетел обратно, без цепи, избитый, согнутый в три погибели.

– Я не понял, в натуре, – вышел вперед второй. В этот момент, сминая последнее сопротивление ОМОНа, в сауну влетела развевающаяся баба Клава.

Мафиози вспотели, затрепетав сильнее, чем потомки Бурбонов перед картиной “Свобода на баррикадах”.