Солнце и Замок

– Плохой человек, – объявил он.

– Знаю, Зак, знаю. Нужно найти укромное место и спрятаться. Понимаешь? Ты ищешь по эту сторону коридора, а я – по эту. И не шумим.

На миг призадумавшись, Зак смерил меня вопросительным взглядом, но замысел мой явно понял. Стоило нам пройти вдоль коридора около чейна, он придержал меня за здоровую руку и указал на небольшую кладовку. Большую ее часть занимали какие-то бочки да ящики, однако места хватило и нам. Я притворил дверь, оставив для наблюдения щель шириной с волосок, и мы, усевшись на пару ящиков, принялись ждать.

Я был уверен, что в зале, где мы догнали их, матросы надолго не задержатся – отдышатся, перевяжут раны, а больше им там делать нечего. На самом же деле они не появлялись так долго, что я решил, будто мы упустили их: они ведь вполне могли вернуться назад, к месту схватки, или свернуть в какой-нибудь не замеченный нами боковой коридор, да еще наверняка долго спорили, прежде чем отправиться в путь.

Так ли, иначе, в конце концов, они появились. Я, предостерегая Зака, приложил палец к губам, но, кажется, надобности в этом не было никакой. Как только все пятеро, пройдя мимо, удалились от кладовой элей на пятьдесят, если не больше, мы крадучись выскользнули в коридор.

Разумеется, предсказать, долго ли нам придется красться за ними, пока Пурн не окажется в самом хвосте (и окажется ли последним вообще), я не мог и в самом худшем случае приготовился, целиком положившись на нашу храбрость и их страхи, выдернуть его из середины процессии.

Однако фортуна приняла нашу сторону: вскоре Пурн поотстал от товарищей на пару-другую шагов. Унаследовав трон Автарха, я нередко водил войска в атаку на северном фронте и теперь, притворившись, будто возглавляю точно такую же атаку сейчас, заорал состоявшим из одного только Зака полчищам:

– Пандуры, за мной!

Размахивая оружием, мы, словно головной отряд целой армии, бросились на матросов, и те дружно, все как один, пустились бежать.

Пурна я рассчитывал, по возможности оберегая обожженную руку, взять со спины, но Зак избавил меня от хлопот. Прыжок, долгий-долгий полет, и мой товарищ сбил бегущего с ног ударом плеча под колени, а мне осталось лишь приставить острие кинжала к его горлу. В глазах Пурна отразился ужас, и отнюдь не напрасный – с ним я, вытянув из него все, что удастся, намеревался покончить.

На протяжении вдоха-другого мы, замерев, вслушивались в удалявшийся топот четырех пар ног. Зак, выхвативший нож из ножен на поясе Пурна, стоял над ним с клинками в обеих руках, испепеляя поверженного моряка крайне недружелюбным взглядом из-под кустистых бровей.

– Побежишь, умрешь на месте, – шепнул я Пурну. – Отвечай честно, и тогда, может, еще поживешь. Бинты на руке откуда? Где кисть повредил?

Пусть даже лежащий навзничь с моим кинжалом у горла, Пурн смерил меня взглядом, полным презрения. Взгляд этот мне был прекрасно знаком: сколько раз на моих глазах ломали таких молодчиков…

– Возиться с тобой мне недосуг, – сказал я, кольнув его кинжалом ровно настолько, чтоб пустить кровь. – Не станешь отвечать, так и скажи: прирежу тебя, и делу конец.

– В схватке с рыскунами. Ты сам там был и все видел. Ну да, не отрицаю, бросился на тебя. Так и есть. Думал, ты тоже из них. В компании с этим рыскуном, – пояснил он, покосившись на Зака, – тебя всякий бы за ихнего принял. Но на тебе ж ни царапины, ни синяка…

– …как сказал удав кролику. Подобными присказками один мой знакомый постоянно сыпал, а звали его Ионой. В моряках служил, как и ты, и приврать при случае, точно так же, как ты, не гнушался. Когда мы с Заком вступили в бой, твоя рука уже была перевязана. Сними-ка повязку.

Пурн нехотя размотал бинты. Очевидно, рану его обработал умелый лекарь из того самого лазарета, о котором поминала Гунни, но, несмотря на аккуратные швы, происхождение раны не оставляло ни малейших сомнений.

Стоило мне склониться пониже, чтоб разглядеть ее, Зак, тоже согнувшись в поясе, оскалил зубы на манер дрессированной обезьяны. Тут мне и сделалось ясно, что дикие домыслы, которые я все это время столь старательно гнал из головы, есть чистая правда: Зак и есть тот самый косматый, прыгучий аппорт, изловленный нами в трюме.

XII. Образы и подобия

Дабы скрыть охватившее меня замешательство, я водрузил на грудь Пурна ногу и рявкнул:

– Отчего ты пытался убить меня?

Случается, люди определенного склада, осознав неизбежность смерти, теряют перед ней всякий страх. Так вышло и с Пурном, и перемена отразилась на его лице: он словно открыл глаза.

– Оттого, что знаю тебя, Автарх.

– Значит, ты – один из моих подданных и на борт взошел со мной вместе.

В ответ Пурн кивнул.

– И Гунни?

– Нет, Автарх, Гунни из старослужащих. Она тебе не враг, если ты так подумал.

К немалому моему изумлению, Зак поднял на меня взгляд и кивнул.

– Об этом я, Пурн, знаю несколько больше, чем ты.

– Я так надеялся, что она поцелует меня, – будто ничего не расслышав, продолжал он. – А ты ведь даже не знаешь, что это здесь означает.

– Она поцеловала меня при первой встрече, – сказал я.