Солнце и Замок

С тем же успехом я мог бы огреть палицей арсинойтерия. В полном сознании, не утративший ни капли сил, вожак рыскунов с разбегу, точно помянутый арсинойтерий на волка, бросился на меня. Палица отлетела в сторону, а чудовищной силы толчок вмиг выбил из меня дух.

Слепящая вспышка – и вожак рыскунов, словно в попытке схватиться за голову, вскинул кверху семипалые ладони, однако от головы на его плечах остался только обрубок шеи, дымящийся наподобие пня во время лесного пожара. Великан вновь с разбегу бросился в атаку, но не на меня – на переборку, врезался в нее, отлетел прочь и вновь неистово, слепо рванулся вперед.

Второй выстрел едва не рассек его надвое.

Опершись об пол, чтобы подняться, я оскользнулся в его крови. Чья-то рука, немыслимо сильная, обхватила меня за пояс и подняла с пола.

– Сам стоять можешь?

Голос ее хозяина оказался знакомым: то был Сидеро, внезапно, к немалому моему удивлению, показавшийся мне одним из старых друзей.

– Думаю, да, – ответил я. – Благодарю тебя.

– Ты сражался с ними.

– Не слишком успешно, – заметил я, вспомнив, как водил в бой войска. – Можно сказать, из рук вон скверно.

– Но все же сражался.

– Да, если тебе так угодно.

В комнату хлынула толпа матросов, ощетинившихся фузеями и окровавленными ножами.

– А снова сражаться с ними согласишься? Постой, не отвечай, – с этим Сидеро качнул стволом собственной фузеи, призывая меня к молчанию. – Твой пистолет и нож я сберег. Возьми.

Действительно, мой пояс с оружием так и остался на нем. Прижав фузею к телу культяпкой правой руки, Сидеро расстегнул пряжку и вернул мне все разом.

– Благодарю тебя, – повторил я.

Ничего другого мне в голову не приходило; подумалось только, вправду ли он ударил меня, бесчувственного, или мои подозрения напрасны?

Металлическое забрало, заменявшее Сидеро лицо, не выражало никаких чувств, а его резкий голос – тем более.

– Теперь отдохни. Отдохни и поешь. Поговорим после. Этот бой не последний. Отдых! – рявкнул он, повернувшись к столпившимся рядом матросам. – Отдых и прием пищи!

И то и другое казалось весьма заманчивым. Драться за Сидеро я вовсе не собирался, однако перед мыслью о сытной еде в компании товарищей, которые постерегут мой покой во сне, устоять не сумел. А улизнуть (так мне в то время казалось) успеется и после.

У матросов нашлось немало съестного, а вскоре мы отыскали запасы убитых нами рыскунов и спустя недолгое время уселись за восхитительный ужин из чечевичной похлебки со свининой, приправленной огненно-пряными травами, хлеба и вина.

Возможно, где-то неподалеку, кроме печи и съестных припасов, имелись и койки либо гамаки, но я лично слишком устал, чтобы разыскивать их. Правая рука еще изрядно побаливала, однако я точно знал, что уснуть это не помешает, а ноющая боль в голове унялась благодаря выпитому вину. Но едва я (пожалев мимоходом, что Сидеро не сберег вместе с поясом моего плаща) собрался улечься на отдых там же, где сидел, рядом присел на корточки матрос отменно крепкого телосложения.

– Помнишь меня, Севериан?

– Очевидно, должен бы, раз уж тебе известно мое имя, – ответил я.

На самом деле матроса этого я совершенно не помнил, однако в его лице чувствовалось нечто знакомое.

– Прежде ты звал меня Заком.

Я в изумлении поднял брови. Лампы светили неярко, но даже со скидкой на сие обстоятельство спутать его с прежним Заком было бы невозможно. Наконец я сказал:

– Не поминая вопроса, в который ни одному из нас не хочется углубляться, должен заметить, что с тех пор ты здорово изменился.

– Это все одежда. Снял с мертвеца. Побрился. У Гунни есть ножницы, она меня еще постригла.

– Гунни тоже здесь?

Зак кивком указал в дальний угол.

– Хочешь с ней поговорить? Она тоже, по-моему.

– Нет, – решил я. – Передай ей: утром поговорим.

Как ни хотелось мне сказать еще что-нибудь, в голову пришло только:

– И еще передай: все, что она для меня сделала, с лихвой искупает любые провинности.

Зак, кивнув, отошел.

Разговор о Гунни напомнил мне о хризосах Идас. Заглянув в кармашек ножен, я удостоверился, что монеты на прежнем месте, а затем лег и уснул.

Когда (написать «поутру» не рискну, так как в действительности времени утреннего или вечернего на корабле не бывает) я проснулся, большинство матросов были уже на ногах и дружно поедали остатки вчерашнего пиршества. К Сидеро присоединились два довольно стройных автоматона – думаю, точно таким же некогда был Иона. Все трое, стоя в некотором отдалении от остальных, о чем-то беседовали вполголоса, так что подслушать их разговора мне не удалось.

В каких должностях состоят эти наделенные свободой воли машины, общаются ли они с капитаном и старшими офицерами чаще Сидеро, я, конечно, не знал, а пока размышлял, имеет ли смысл обратиться к ним и назвать себя, оба покинули нас и скрылись в хитросплетениях коридоров. Сидеро, словно прочитав мои мысли, подошел ко мне.

– Теперь мы можем поговорить, – сказал он.

Я, согласно кивнув, объяснил, что как раз собирался сообщить ему и остальным, кто я таков.

– Бессмысленно. Я навел справки сразу же после встречи с тобой. Ты не тот, за кого себя выдаешь. Автарх в безопасности.