Солнце красно поутру...

Слух о том, что Костя собирается забраться на вышку, еще с вечера облетел весь лагерь. Витька растрезвонил. И передавалось это каждый раз с новыми дополнениями.

— Знаешь, — шептал на ухо, чтобы не услышала пионервожатая, за ужином Олег Торопов Лорке Нестеровой, — завтра Костька на вышку полезет. Шпиль поправит…

Лорка тут же наклонилась к соседке Маринке Гельман:

— Костя на вышку полезет, слышала? К шпилю веревку привяжет и спустится по ней…

И так весь вечер. На Костю смотрели уважительно, говорили про него всякие хорошие слова.

А он боялся и думать, что ему придется лезть на вышку по шатким, готовым в любую минуту обломиться перекладинам. Уже сто раз покаялся, что встрял с Витькой в спор, что смалодушничал на мосту и пообещал залезть на эту проклятую вышку. Ночью он еще надеялся на чудо: поднимется ураганный ветер, и вышка упадет… Ну, не ветер, так гроза какая-нибудь случится, и сгорит вышка от молнии. Но ни того, ни другого за ночь не произошло, и утром с берега, где делали зарядку, Костя безрадостно увидел, что вышка целехонька и, кажется, еще больше накренилась…

Потом… Потом мучили самые отвратительные мысли. Все думалось, что до обеда кто-нибудь из ребят проболтается — не зря он просил Витьку лезть не утром, — о затее узнают взрослые и запретят идти к вышке. А когда и этого не случилось и настало время обеда, вовсе уж подло подумалось: не сказать ли кому-нибудь из воспитателей? Самому. Лучше, пожалуй, физруку, он всегда пуще всех беспокоится за ребят: не утонул бы кто, не сорвался бы с турника. Не так, конечно, не прямо сказать, а вроде бы невзначай.

Незадолго до условленного часа Костя уж было совсем направился к физруку, но опять укусил палец и не пошел. Лишь об одном попросил Витьку: чтобы с ними никто не ходил.

…Но вот она, вышка. В который раз Костя прочитал предостерегающую надпись на доске.

— Давай, — как и у моста, сказал Витька и кивнул на вышку: — Не боись, я тут буду.

У лестницы Костя отоптал густую лебеду, взялся за стояки, конусом уходящие к площадке, для верности потряс их.

Сухие перекладины потрескивали, сверху сыпалась древесная труха. Костя старался не смотреть вниз, но, даже и не глядя туда, всем нутром чувствовал, как быстро удаляется от земли.

Под рукой податливо отошла щепа. Костя ощупал перекладину. Она оказалась треснувшей. «Теперь можно вернуться, есть причина», — мелькнула спасительная мысль. «Тру-шс-с», — прошипел Костя и полез выше.

Благополучно миновал опасный участок. Сейчас он не переступал, а, всем телом облегая лестницу, полз по ней. И земля казалась уже такой далекой, что лучше, надежнее было добраться до площадки.

Добрался, протиснулся в узкий проем. Широкие толстые плахи обросли бархатистым мхом. Костя вытянулся на них, раскинул руки.

Снизу кричал Витька:

— Самый высокий пролет ты уже пролез. Еще три осталось, они короткие. Давай!

Костя не решился перейти площадку, переполз. И правда, эта лестница была короче, но ведь она вела вверх! «Может быть, дальше не лазить, и так вон на какую верхотуру забрался?» — снова подумал Костя, но тут же взялся за стояки и ступил на перекладину.

Ветер гудел в крестовинах, растяжках, трепал, пузырем надувал Костину куртку. Все тело обрело невесомость и тоже гудело.

Вот и вторая площадка. Она меньше первой и так же, как та, обнесена перильцами. Но они совсем сгнили, толкни — упадут.

Костя полежал на досках и пополз к третьей лестнице.

Здесь уже ничто не мешало ветру, вершины сосен остались внизу, и он разбойно свистел в ажурном сплетении бревен, как в корабельной мачте. С каждым метром лезть становилось труднее, и у Кости несколько раз соскальзывали ноги. Когда это случалось, он замирал, до боли в суставах сжимал пальцами перекладину, переводил дыхание.

Третья площадка была совсем маленькой. Он долго лежал вниз лицом, ощущая плавное раскачивание. Увидел в щель Витьку. Тот опять что-то кричал, размахивал руками. Голос его заглушал ветер. «Все учит»! — с неприязнью подумал Костя.

Лежа снял куртку и швырнул за площадку. Она птицей перелетела через растяжки, покултыхалась на ветру и повисла на сосне.

Последняя лестница была невысокой, но в ней в двух местах не хватало перекладин. «Неужели из-за них придется вернуться?» Костя даже испугался этой мысли. Обидно. Ведь осталась самая малость, главное позади. «Нет уж, теперь все равно доберусь!»

Вспомнил, как мучительно боязно заходить в холодную воду постепенно. Лучше нырнуть сразу. Надо только решиться. Нечто подобное он испытывал и сейчас. «Ну, ну!» — торопил себя Костя и почти бросился на лестницу.

Извиваясь ужом, кусая губы, перебрался через одну недостающую перекладину, через вторую. Дотянулся до лаза, просунул голову. И вдруг ощутил, как под ним что-то треснуло и просело. Костя похолодел. С минуту висел ни жив ни мертв, но все оставалось по-прежнему, ничего не рушилось, он никуда не падал. Подтянулся на руках, уперся коленками в створку — и выкарабкался на площадку.