Солнце моей ночи

– Так тяжело… – продолжала, тем временем, Вика, – Наверное, это так тяжело осознавать, что он больше никогда не придет и ты больше никогда его не уви…

– Как? Откуда тебе знать? – вдруг очнулась от раздумий Элина.

Вика уставилась на нее глазами, полными недоумения. Лада оторвалась от книги, которую она читала все это время, и внимательно посмотрела в глаза Элине. Ох, Лада! Удивительная девушка, которая никогда не трепалась попусту. Умная и проницательная, и главная ее сила была во взгляде. Ей хватало одного взгляда, чтобы заставить человека замолчать или же наоборот – узнать о то, о чем человек недоговаривает.

Элина попыталась вернуться в реальность и понять-таки, о чем это говорит Вика, и что это она так уставилась, и откуда ей вообще знать, что он больше не придет? Откуда ей вообще про НЕГО знать? Девушка уже начала понимать, что они с подругой говорят о разных вещах, но тут Вика выдала фразу, от которой Элина, еще не до конца вернувшаяся в реальность, абсолютно потерялась.

– Ну… ээээ… он… он же умер. Он не может прийти, милая.

Элину, будто сковородкой по голове огрели.

– Что!? Как!? Когда? – голос охрип.

Глаза Вики, казалось, сейчас вывалятся из орбит и упадут прямо в чашку с чаем.

– Дорогая, уже прошло больше месяца, ты же сама обнаружила тело ДЕНИСА, – спокойным тоном вмешалась Лада, нарочито подчеркивая имя.

Эля потупила взгляд и почувствовала, как к ее щекам прилила кровь. Неужели Лада все поняла?

– Даааа, – добавила Вика, – Может тебе, все-таки, не стоит брать сверхурочные?

«Ну вот, она подумала, что я свихнулась, – поняла Элина, – Ну хоть она не догадалась. А может и Лада тоже не догадалась? Может, мне просто показалось?»

– А ты чему улыбаешься!? – взвизгнула Вика, посмотрев на Ладу, – Не вижу здесь ничего веселого.

«Да уж, глупо надеяться, что Лада не догадалась. Только бы она не стала ничего спрашивать» – с этой мыслью Эля пулей вылетела из кухни.

– Ты куда-то торопишься? – Лада проследовала за подругой, неслышно как призрак.

– Нет, просто собираюсь на работу, – девушка старалась не смотреть подруге в глаза.

– Ну, ты прямо как нашкодивший ребенок. Если ты не хочешь мне ничего говорить, то я и спрашивать не буду.

– А тебе и спрашивать не надо, – вздохнула Элина.

– Прости. Обещаю, что не буду добывать из тебя информацию каким-либо способом, – усмехнулась Лада.

– Тогда что тебе надо?

– Что, прости?

– Ты же не просто так пришла за мной в комнату и смотришь на меня таким пытливым взглядом.

Ах, вот ты о чем. Послушай, милая, даже если ты не хочешь говорить, так или иначе с тобой что-то происходит. Не знаю точно что, и не буду спрашивать. Но, судя по всему, это что-то новое и неизведанное для тебя. Просто я не хочу, чтобы ты пыталась убедить себя, что это не так, и ничего нет. Ты не можешь вечно так жить, милая. Просто скажи мне, что ты чувствуешь.

Лада смотрела в упор на Элину, но ее глаза не заглядывали в душу, как обычно, она не пыталась ничего разгадать, она просто ждала, пока подруга ответит.

– Что? – вымолвила Элина после долгой паузы, – Зачем ты это спрашиваешь? Раньше ведь…

– Раньше и спрашивать было нечего, – сухо оборвала Лада, – Ты же ничего не чувствовала в последние полтора года. Ты была просто ходячей черной дырой. Внутри у тебя была лишь пустота и эта пустота стала твоим домом, и это было так о комфортно, ведь совсем не чувствовалось боли, так?

Элина не нашла слов, чтобы ответить.

– Я понимаю. Но, милая, вечно же так нельзя. Просто на автомате заваривать себе чай, ложиться спать, есть, и мешать свои гребаные коктейли на своей гребаной работе! И больше ничего. Ах, да еще изредка плакать, но не потому, что тебе больно, а потому, что в организме застоялся избыток жидкости. Не проще ли просто пустить себе пулю в висок, и дело с концом?

– Я… пыталась… пустить пулю в висок.

– Ну и как? – Подруга даже ничуть не удивилась услышанному.

– Ничего не вышло, как видишь. Может, следует попробовать еще раз?

– Да нет, дорогая. По-моему, у тебя прекрасно все вышло, если слово «прекрасно» вообще уместно в этом случае. Не получилось убить себя физически – ты угробила себя по-другому. И все с этим как-то смирились. А я ждала, ждала, что ты все-таки вернешься. И, сейчас, я спрашиваю тебя, о твоих чувствах, потому что вижу, что в твоей непроглядной пустоте появилось что-то, что ты пытаешься уничтожить, выкинуть из себя. И ты боишься вопросов, потому что боишься признаться самой себе, в том, что ты уже не ходячий труп. Ты спрашиваешь меня: «Не попробовать ли мне убить себя?» А что спрашивать? Ты уже это делаешь, уничтожая в зародышевой стадии то, что поселилось в твоей драгоценной пустоте. И я хочу узнать: что же это такое там, что ты пытаешься уничтожить всеми силами истрепанной души. И не проще ли с помощью этого начать жить? Я спрошу еще раз, так что же ты все-таки чувствуешь?

– Боль, – не раздумывая, ответила Эля, – только боль.

– Весьма убедительно. Но, неправда!

– По-твоему, я лгу!?

– Да. Но только не мне, а себе.

– Можно подробнее?