Солнце слепых

- Позвольте, никак это вы? Капитан?! - раздался вдруг от входа голос, принадлежащий энергичной женщине в годах, не расстающейся с трибуной и табаком. На ней были кимоно и шляпа. - Молодые люди, позвольте! - она смахнула одного из них с сиденья, но тот тут же втерся между двумя своими приятелями. - Это вы! - она захохотала, на удивление, лучистым взглядом оглядывая всех вокруг. - Нет, кого я вижу, вы, капитан?! Привет! Живы еще? Как я рада, кэп! Сейчас подойду! - она помахала рукой двум ученым дамам, увязшим в филологии арабского Востока и утопившим в ней даму в трико.

- Не желаете, Анна? Ключевая, - старик, вытащив зубами половинку пробки из бутылки, протянул ей воду. - Аква краната.

- Нет, это вы! - Анна не верила своим глазам.

- Да, это я, - с достоинством ответил человек, которого она упорно называла «капитаном». - И уже скоро как восемьдесят лет. Водка, - удивился он, допив воду из бутылки.

- Не напоминайте мне о моем возрасте, кэп, это нетактично. Куда путь держите, к каким сокровищам?

- К сокровищам дачного участка, сударыня. Я там двадцать лет назад зарыл пять золотых гульденов. Жду, когда прорастут.

- А! - махнула рукой Анна. - Их уж давно вырыли Алиса с Базилио. Прошу прощения, капитан, я на минутку - перекинусь словечком с барышнями. Ужасные зануды!

- Как он похож на Жана Габена, - кивнула на старика дама в брюках.

- Вы находите? - не согласилась дама в юбке. - А по-моему, на Лино Вентуру. Глаза...

- Я хорошо знаю его, - подключилась Анна. - Это настоящий капитан. Похож, похож на Габена. На Вентуру похож. Но больше на Марлона Брандо!

«Дуры! Уж скорее - на Крючкова или Утесова», - подумала дама с пулеметом.

- Мэри, тогда ты иди сюда. Садись рядом, - позвал сиплым голосом чужую даму старик. - А то без женщин одна пыль.

- Я не Мэри, - кокетливо сказала вертлявая дама, садясь, однако, на освободившееся место.

- Неважно. Франсуа Олоне. Генерал, - представился дед. - Порт приписки - Тортуга.

Молодежь зашлась в вое. Круто!

- Страшный злодей, - добавил генерал.

В ухе пирата качнулась здоровенная серьга. От нее скользнул лучик света.

- У тебя нынче не день рождения, Мэри? Я каждый день твоего рождения пою «о дальной Мэри, светлой Мэри, в чьих взорах - свет, в чьих косах - мгла», - прохрипел старик и подмигнул пацанам. Те снова завыли. Это был, воще, такой кайф!

- Это из их глоток делали корабельную сирену, - заметил Олоне, кивнув на них.

Дама пыталась сказать что-то пирату, но тот не глядел на нее. Он был во власти воспоминаний:

- Между прочим, когда мы с Мигелем Бискайским и моим помощником Антуаном дю Пюисом снарядили флотилию, насчитывавшую тысячу семьсот тридцать два молодца, и только на одном моем корабле было десять восьмифунтовых пушек!..

- Десять восьмифунтовых пушек?! - воскликнула Мэри. Она была шустрая, пестрая и красивая, как сорока. Нет бы, ей посидеть, но она вскочила с места и вертелась в проходе. Разумеется, место ее тут же занял изгнанный Анной парень.

- Вот тогда на восходе солнца корабли зашли в бухту Маракайбо у Новой Венесуэлы, проплыли между Исла-деля-Вахилией и Исла-деля-Паломасом и на следующее утро атаковали форт Эль-Фуэрте-де-ла-Барра возле селения Гибралтар. Я сам повел ребят в атаку с криком «Вперед, мои братья, за мной и не трусьте! Все люди - братья!» Ах, атака! Я рубил испанцев, как тростник - вжик! вжик! вжик!

В вагоне вдруг все стихли и слушали старого пирата. Слышно было, как подавили агитатора за блок генерала Петрова, а продавца желтой прессы вообще выкинули из вагона.

- Кстати, Мигель Бискайский и Антуан дю Пюис едут в этом вагоне. Да вон они! Привет, коллеги! - старик помахал рукой боцману и парню в пробковом шлеме.

- Адмирал! - взревели оба.

- Осторожнее, это портрет, - адмирал погладил прислоненный к стене вагона плоский и прямоугольный предмет, завернутый в мешковину.

Места рядом с Олоне тут же опустели и на них плюхнулись оба пирата. Троица предалась воспоминаниям. Антуан гладил котенка кугуара. Пацаны блестели глазами и подталкивали друг друга локтями.

- Растут, сынки! - похвалил их Билли Бонс, который Мигель.

- Когда в мае 1596 года, всего-то четыреста лет назад, всесильный испанский король, владыка полумира Филипп узнал, что тело его злейшего личного врага. Мое тело, - старик поднял кверху указательный палец и спутники его согласно закивали головами, - покоится в свинцовом гробу на дне залива, неподалеку от панамского города Номбре-де-Диос, это для него был сущий праздник. Одно это известие продлило ему на два года страданий его жизнь. Католический мир залился вином. Вся Испания ликовала, энтузиазм распирал всех, будто каждый испанец приложил руку к моей преждевременной смерти...

Экс-пират усмехнулся.