Солнце в крови. Том первый

«Отца и мать убили соседи. Люди, с которыми они десятилетиями жили душа в душу», — вспоминал Шамир, уже будучи премьер-министром.

«Я знаю, — добавлял он, — что среди палестинцев есть люди, с которыми можно жить в мире и дружбе. Но я знаю также, что если обстоятельства изменятся, они попытаются убить меня, как убили отца и мать».

Первые двадцать лет своей жизни Шамир прожил в Польше. Закончил ивритскую гимназию. Вступил в Бетар. В 1935 году Шамир стал студентом Еврейского университета на горе Скопус в Иерусалиме. Как раз в это время обострение арабского национализма в Эрец-Исраэль нашло выражение в еврейских погромах. Верховный арабский комитет во главе с иерусалимским муфтием Хадж Амином эль-Хусейни повел против евреев настоящую войну. Арабские националисты швыряли бомбы в автобусы, взрывали мины в еврейских кварталах, жгли сады, уничтожали посевы, устраивали засады.

Ицхак Езерницкий бросил учебу, вступил в Эцель и, благодаря своим личным качествам, быстро стал одним из лучших боевиков. Со временем он взял себе подпольную кличку «Михаэль».

4-го августа 1940 года в лагере Бетара под Нью-Йорком умер Жаботинский, вождь и основатель ревизионистского движения. Вероятно, трагические события в Эрец-Исраэль ускорили его кончину.

К тому времени почти вся Европа стала коричневой. Польша была раздавлена. Франция разгромлена. Сталин не без злорадства наблюдал за тем, как Гитлер громит западных союзников. Америка все еще хранила нейтралитет. И лишь Англия — одна продолжала борьбу со всей неукротимостью англосаксонской расы. Стало совершенно очевидно, что нет у еврейского народа злейшего врага, чем нацизм. Все еврейское население Эрец-Исраэль было готово сотрудничать с англичанами в борьбе с общим врагом.

Мандатные власти не желали, однако, отказываться от политики Белой книги, запрещавшей иммиграцию евреев в Эрец-Исраэль. Они прибегали к насильственной депортации нелегальных иммигрантов, вновь запретили продажу земли евреям и обрушились с репрессиями на участников еврейского национального движения. Все это привело к расколу в Эцеле. Из него вышла группа Авраама (Яира) Штерна, создавшая собственную боевую организацию Лехи (Борцы за свободу Израиля). Причиной раскола было лишь одно принципиальное расхождение. Руководители Эцеля выступали за прекращение борьбы с англичанами до тех пор, пока Британская империя сражается против гитлеровского рейха.

Штерн требовал продолжения военных операций против англичан несмотря ни на что.

Более того, Яир не исключал возможности сотрудничества с нацистами в борьбе против «общего врага». Ненависть к англичанам стала основным стимулом его существования и отодвинула на задний план трагедию европейского еврейства.

Штерн несколько раз посылал своих людей в Европу, чтобы выяснить, существует ли какая-либо возможность использовать нацистскую военную машину в борьбе против «британского империализма».

Уже после войны в одном из немецких архивов был обнаружен любопытный документ. Его автор, офицер немецкой разведки Вернер фон-Гантинг, рекомендовал руководству рейха поддержать еврейское подполье в Палестине, чтобы подорвать британские интересы на Ближнем Востоке. Эта рекомендация не была принята из-за зоологического антисемитизма Гитлера, исключавшего любую возможность сотрудничества с евреями.

Как бы то ни было, с августа 1940 года лишь боевики Лехи проводили военные операции против англичан в Эрец-Исраэль. Англичане быстро почувствовали в Лехи своего главного врага. За членами этой конспиративной группировки началась форменная охота. Их травили, как диких зверей, убивали при каждой возможности, преследовали с неутолимой яростью. Руководители Лехи арестовывались один за другим, выслеженные шпиками или выданные евреями, частью по идейным соображениям, а частью из желания получить высокую денежную награду.

Яиру уже не с кем было работать. Конспиративные квартиры то и дело «сгорали». Его последнее убежище у Тувы Сабораи не могло считаться надежным, но другого не было. Муж Тувы, Моше, член Лехи, уже был арестован, и за домом следили.

О последних минутах жизни Яира мы знаем из рассказа Тувы:

«12 февраля 1942 года стояла холодная для нашего расхлябанного климата погода. Яир сидел в кресле, обняв колени худыми руками. Какая-то просветленность чувствовалась в нем в этот последний вечер.

— Конец близок, — сказал он и вдруг улыбнулся.

В полдесятого раздался стук в дверь. Яир, как обычно, укрылся в большом шкафу.

Стук повторился, тихий, осторожный, не похожий на стук полицейских. Я открыла. На пороге стоял хорошо мне известный детектив Вилкинс с двумя полицейскими. Вилкинс арестовывал моего мужа. Со мной он был всегда преувеличенно любезен, и когда смотрел на меня, то в его глазах вспыхивали зеленоватые огоньки.

Поздоровавшись с вкрадчивой вежливостью, Вилкинс приказал полицейским приступить к обыску. Сам же расположился в кресле, всем своим видом показывая, что ему некуда спешить. Полицейские медленно перелистывали книги, просматривали бумаги. Но вот один из них открыл шкаф — и словно игла вонзилась в мое сердце.