Солнце в ночном небе

Штраубинг удивил Валентину отсутствием многоэтажек. Они медленно, уступая дорогу прохожим, проезжали по улицам, застроенным красивыми двух– и трехэтажными особняками, в окнах которых даже днем светились рождественские огни, в некоторые из них словно лезли огромные Санта-Клаусы с подарками на спине – мастерски сделанные куклы крепились к стене, и дети, живущие в этих домах, вероятно, были уверены, что это настоящие Санта-Клаусы. В витринах магазинчиков стояли украшенные цветами и еловыми ветками мраморные ангелочки, можно было увидеть подсвеченные огоньками сцены из жизни новорожденного Христа, наряженные елки... Меликсер высадила их в самом центре, возле башни с часами, и уехала. Люлита повела их на рождественский базар.

На празднично украшенных прилавках ровными рядами были выставлены пряники, печенья, пакетики с засахаренными орешками, сувениры, коробки с елочными шарами. Там были ручной вязки цветные носки, рукавицы, разложены толстые белые шерстяные одеяла из овечьей шерсти. То тут, то там слышалась русская речь.

– Здесь много русских, – сказала Люлита. – В основном это эмигранты из России, приехали сюда из Поволжья, Казахстана, Сибири... В свое время, когда началась Вторая мировая война, немцев, которые жили в России, отправили куда подальше.

Ольга все старательно переводила.

– Оля, это неестественно, что мы не спрашиваем про Симу. Хотя бы узнай, как она поживает, – обычный вопрос.

Люлита как бы мимоходом ответила, стараясь не глядеть Валентине в глаза, что у Симы все хорошо, она скоро приедет и все объяснит. И что, к сожалению, она не может говорить о Симе того, чего не знает.

Вот такой пространный и непонятный ответ. Настаивать на подробностях жизни якобы – или все же? – погибшей тетки становилось неудобным.

Ознакомившись с центральной улицей и прогулявшись по ней дважды, они свернули в узкий переулок и спустились к реке.

– Это Дунай, Валя, – сказала Ольга, вторя Люлите.

Люлита была одета просто – теплый плащ, подбитый мехом, ботинки, на голове смешной цветной берет. Она старалась рассказывать о достопримечательностях города, но Валентина чувствовала какую-то скованность. Потом Ольга сказала ей, что она чувствует себя не очень-то комфортно именно по той причине, что Сима не позволила ей поселить русских гостей у себя.

– В пансионе вам будет не очень удобно, – говорила Люлита извиняющимся тоном, – потому что там не меняют постель, нет посуды, а вам придется готовить себе еду. Питаться в ресторанах – очень дорого. Но вы всегда сможете прийти ко мне, и я накормлю вас.

– Вероятно, у нее какая-то очень четкая и даже, я бы сказала, жесткая инструкция, – предположила Ольга. – Иначе она непременно оставила бы нас у себя.

Зашли в кафе «Валентино». Сели за маленький столик возле окна, за которым едва уместились втроем. Рядом, в полуметре от них, на полу лежала собака, рыжий пинчер, и с грустным видом смотрела на ноги хозяина – ноги элегантного мужчины в строгом костюме, читавшего газету. Рядом с его рыжими, в тон собачьей шерсти, перчатками на столике стояла чашка с кофе, пепельница, полная окурков. Мужчина беспрестанно курил.

Люлита спросила, что они будут есть. Заказали кофе с молоком, пирожные. В баре, на высоких стульях, подстелив под себя куртки, сидели молодые люди с разрисованными краской лицами, Люлита объяснила, что это футбольные фанаты, болельщики местной команды.

После кафе снова отправились гулять, спустились к мосту, Люлита рассказала им историю одной девушки, любовницы герцога, которую обвинили в колдовстве и сбросили в Дунай.

– Как Симу? – вдруг вырвалось у Валентины, и она, вдруг осмелев, взяла Люлиту за руку и, глядя ей прямо в глаза, спросила:

– Где Сима? Она жива?

Ольга, покраснев, что-то перевела. Но Валентина не была уверена, что именно эту фразу.

Люлита, посмотрев на воду, пожала плечами, что-то ответила.

– Она говорит, что твоя тетя была в герцогском замке, на представлении, которое устраивают здесь раз в году, инсценируя как раз эту историю. Но все это легенда, и произошло ли это на самом деле – никто не знает.

– У моей тети тоже... история... – процедила сквозь зубы Валентина. Никогда еще она так не злилась на свою подругу, как в этот раз. Конечно, Оля знает немецкий, а потому чувствует свое превосходство и сама решает, как ей поступить и о чем говорить с этой немкой.

– Потерпи, Валя, – успела шепнуть ей Ольга, когда они усаживались в машину Меликсер. – Пожалуйста, не злись на меня.

Их привезли в пансион – красивый, с белыми стенами и чисто промытыми окнами двухэтажный дом с мансардой и нарядным крыльцом, на котором высилась стопка рекламных газет и журналов.

– С хозяином уже договорились и оплатили ваше пребывание. Вы можете жить здесь целый месяц, – переводила Ольга.

Люлита по-хозяйски открыла дверь, они поднялись на второй этаж и оказались в небольшом помещении – кухне. Три двери – три комнаты. В кухне – все необходимое: холодильник, большой стол, накрытый скатертью, мягкие стулья. На стене – огромный газовый котел, подающий горячую воду.

В комнате – две кровати, шкаф, большой телевизор, столик.