Солнце в ночном небе

– Вот еще одна история – мужик, разбившийся в пансионе. Ладно, не будем засорять мозги новыми подозрениями, тем более что все равно ничего не понятно. Давай, шевелись...

Валентина медленно поднималась по ступеням, недоумевая, как это можно – не чувствовать своего тела. Словно во сне, она включала компьютер, ждала, пока откроется почта.

– Оля, письмо, – сказала она как-то тупо, не совсем осознанно, поймав взглядом голубой конверт – символ нового сообщения. – И знаешь от кого?

– От Симы, конечно.

– А вот и нет. От родителей. Мама пишет... С Рождеством поздравляет.

Валентина читала большое, волнующее письмо мамы, взгляд скользил между строк: мама переживала, просила Валю позвонить, дать о себе знать.

Она быстро настрочила дежурный ответ: все хорошо, не переживай, мы отдыхаем, скучаю.

– Как же хочется им позвонить... Но рисковать нельзя.

– Ты что?! Конечно, нельзя. Высветится код Германии. Ответила почтой – и отлично. Не понимаю, как это я своим до сих пор не догадалась написать.

– Оля, здесь еще одно сообщение... – Валентина захлопала ресницами, словно окончательно приходя в себя.

– От нее?

– От нее, – она защелкала по клавишам. – Снова ролик. Без текста... Открываю...

Она зажмурилась и включила видеоролик. После некоторой паузы на экране появилось изображение.

– Валя, да это же ты! – прошептала Ольга, всматриваясь в нечеткое изображение. – Валя... Ты узнаешь эту комнату?

Ошибиться было невозможно. Валентина, в пижаме, стояла посреди спальни и показывала им язык. Она была явно не в себе, пошатывалась...

– Я ничего не понимаю... Где звук? Валя, почему ты молчишь? Узнаешь эту спальню? Это же спальня в доме Люлиты! А пижама – она же в голубых слониках! Неужели, пока мы были там, нас кто-то снимал? Но я что-то не помню, чтобы ты показывала кому-то язык... Да и вообще, мы были тогда трезвые, не то что сейчас...

– Я ничего не понимаю... – Валентина смотрела на экран с выражением полного недоумения. – Вроде бы я... Смотри, на столе бутылка виски или коньяка... У нас такой не было. И еще что-то, какая-то закуска... Духи... Это не мои духи!

– И не мои, – вставила быстро Ольга.

И тут прорезался звук. Сначала треск, потом шорох, и, наконец, они услышали хриплый голос:

«...на телефон... У меня встроенная камера в телефоне, поэтому качество изображения неважное. Зато потом, когда я проснусь, я смогу посмотреть на все это безобразие и решить для себя – сошла я с ума или нет...»

Валентина повернулась и резко дернула Ольгу за рукав.

– Это она, – зашипела она злобно. – Дура, испугала... Я уж подумала, что это – я...

– Кто дура? Кто тебя испугал? – Ольга уже собиралась обидеться, но Валя воскликнула:

– Серафима! Это не я, а моя тетка! Просто она в той же самой (или такой же) пижаме, что были у нас, понимаешь? Она – в доме Люлиты. Она в той самой спальне, где мы ночевали, помнишь, и снимает саму себя на камеру! Тс-с...

– Давай посмотрим и послушаем с самого начала. Но, Валя, это же надо так напиться, чтобы не узнать твою тетку!

– Во всем виновата пижама. Хотя она действительно здесь похожа на меня. И прическа такая же, да и ростом, и комплекцией мы немного похожи. Родственницы все-таки. Знаешь, что-то я трезветь начала.

Сима между тем говорила:

«...главное, чтобы я попала в кадр... записываю себя на телефон... У меня встроенная камера в телефоне, поэтому качество изображения неважное. Зато потом, когда я проснусь, я смогу посмотреть на все это безобразие и решить для себя – сошла я с ума или нет... Значит, так. Поздравляю тебя, моя дорогая Серафима, с Рождеством! Я в Штраубинге, остановилась у прекрасных людей, которые подарили мне новую жизнь. Эх, жаль, что меня сейчас никто не видит, какая я счастливая! Вот это Рождество так Рождество. Вот это подарок так подарок! Вы можете спросить меня, кому я показываю язык... А я отвечу кому: своей прошлой поганой жизни, вот! Я говорю ей: чао! Я ненавижу свою прошлую жизнь. У меня такое чувство...»

Она была явно пьяна, поэтому стояла неспокойно, словно пританцовывая или нервничая. Возможно, ее даже лихорадило.

«...У меня такое чувство, что я была больна все эти годы, а сейчас выздоровела. Чего и вам, друзья, желаю!» – И пьяный хохот.

– Она у Люлиты, – простонала Ольга. – Точно! В той же самой спальне... Но она пропала, понимаешь, Валя? Пропала! А теперь, когда ее нет, эта самая Люлита заманила к себе нас... В спальню. Она убивает русских, понимаешь?!

– Оля, успокойся! Давай посмотрим, что будет дальше...

Но и дальше был какой-то пьяный бред.

«Я счастлива, я бесконечно счастлива! У меня теперь есть все, что нужно для новой, чистой жизни. И вам меня не понять... И обрела я это свое новое положение... Надо сказать, солидное положение – на прекрасном голубом Дунае... В чудесном городе Штраубинге... Язык сломаешь...»

Ролик неожиданно закончился.

– Я еще больше запуталась, – захныкала Валентина. – И плакать хочется. Ты пойми, не так-то легко переписываться с мертвой теткой, а потом еще и увидеть ее в этой пижаме...