Солнце в ночном небе

– Мы прислали ей приглашение, которое она получила, после чего ей выдали визу. Меликсер отправилась встречать ее в аэропорт. Мы с Ульрикой приготовили праздничный ужин, ждали ее с нетерпением. Во-первых, было просто любопытно увидеть дочь Гюнтера Хоффмана, в сущности перевернувшего жизнь моей подруги и доставившего ей невольно столько хлопот. Во-вторых, приближалось время развязки и какого-то освобождения, после которого, по мнению Ульрики, она успокоилась бы и зажила новой (она так и говорила!) жизнью. В ее планы входило уехать из Штраубинга и поселиться в соседнем Платлинге. Она даже дом там присмотрела. Я думаю, она все это придумала, чтобы только уйти от тяжелой «опеки» Юргена.

– И что? Она действительно приехала? Ваша Валентина Туманова? – В голосе Ольги прозвучала горькая ирония.

– Приехала. Довольно молодая, красивая, очень энергичная и коммуникабельная особа. И она действительно была похожа на ту девушку с фотографии, на которую мы должны были ориентироваться. Прямо за столом Ульрика рассказала ей о Гюнтере, о том, при каких невероятных обстоятельствах они познакомились, и, конечно, о деньгах, о доме. Надо было видеть ее сияющее лицо...

– Еще бы! – громко возмутилась Ольга. Валентина посмотрела на нее, нахмурившись: мол, попридержи язык, давай дослушаем до конца. – И что же дальше?

– Она радовалась, как ребенок. И что самое удивительное и страшное, Ульрика, которая ждала ее, увидела в ней именно восемнадцатилетнюю Валентину... То есть наша психика устроена таким образом, что при определенных обстоятельствах мы видим то, что хотим видеть, выдаем желаемое за действительное. Я-то сразу поняла, что здесь что-то не так. Хотя все документы этой девушки были в полном порядке. Да и на фотографии в паспорте была вроде бы Валентина...

– Это была Сима... – убитым голосом произнесла Ольга. – Вот свинья!

– Когда после ужина наша гостья пожелала взять к себе в комнату, где она будет спать, коньяк и конфеты, мне это тоже не понравилось. Но Ульрика сказала мне, что мы ничего не знаем о жизни русских, возможно, Валентина прожила трудную жизнь... Но я видела перед собой слегка потасканную, истрепанную жизнью женщину, правда молодящуюся, с хорошей кожей, с идеальной девичьей фигуркой. Ульрика же словно ослепла – настолько ей не терпелось поскорее разделаться с наследством и передать ей дом.

Однако, когда она уснула, я поднялась к ней и, убедившись, что она спит, позвала Ульрику. Посмотри, сказала я ей, ну где ты видишь у нее заячью губу? Где следы хотя бы пластической операции по удалению этой самой заячьей губы? Губы нашей русской гостьи были идеальной формы!

Валентина невольно провела пальцем по своей верхней губе...

24

Люлита принесла из кухни салат, пирог и графин с вином. Сказала, что устала, что ей надо немного прийти в себя, поесть. Валентина заметила, что она старается не смотреть на нее и говорит, обращаясь преимущественно к нейтральной в данной ситуации Ольге. Валентина съела кусок мясного пирога, и ей почему-то захотелось плакать. Получалось, что образ ее тетки, который за последние несколько дней заметно просветлел, а над головой таинственной Симы словно проступил светящийся нимб, теперь вновь опошлился, покрылся налетом мерзостной лжи и предательства.

Получалось, что она, живя в квартире Валиных родителей, получила почту и совершенно случайно увидела конверт, адресованный племяннице Валентине. Она не постеснялась его вскрыть и прочесть. А прочитав, решила, что сама судьба посылает ей такой подарок, не воспользоваться которым – просто грех. И вот она принимает решение поехать вместо Валентины в Штраубинг, по ее документам. Как же все просто и гадко...

– Вы разбудили ее? – очнулась Валя от своих раздумий, представляя Симу в тот момент, когда она принимала это решение – воспользоваться сходством с племянницей и отправиться получать чужое наследство... – Вы разбудили ее, спросили про заячью губу?

– Нет. Поскольку она была сильно пьяна, мы перевернули ее на живот и рассмотрели лопатки...

– У меня под левой лопаткой большая темная родинка... – поспешила вставить Валентина и взглядом попросила Ольгу перевести.

– Да, это была вторая, и последняя примета, которую сообщил Ульрике Гюнтер. Кстати сказать, я должна перед вами извиниться... Ведь, чтобы удостовериться, что на этот раз я вижу перед собой настоящую наследницу Хоффмана, мне пришлось в тот вечер, когда вы приехали, подмешать вам в питье немного снотворного, я не имела права на ошибку, я должна была увидеть эту родинку... Если бы я этого не сделала, то, осматривая Валентину, я могла бы разбудить вас обеих... Это было слишком рискованно. А так... Вы обе крепко спали, и я могла внимательно рассмотреть и родинку, и губу...

– Теперь понятно, почему нас мутило и болела голова... – заметила Ольга.