Солнце земли Русской

— Вы заманили нас сюда, а сами не могли даже хорошенько разведать обстановку, — продолжал Мьёльнирн убийственным голосом. — Как получилось, что вы преспокойненько пировали, а в это время сюда пришла столь многочисленная рать дикарей?

— Что произошло, того не переделать, — вздохнул Биргер. — Потом будем сводить счеты. Сейчас надо думать о том, как исправлять сложившуюся пагубную обстановку. Ведь ты же воин не хуже меня и не хуже меня знаешь, что сейчас надо действовать, а не рассуждать и не искать виноватых.

— Ты еще смеешь сравнивать меня с собой, шведская морда! — заорал норвежец, хватаясь за рукоять меча. Торкель встал между ними, тоже держа руку на своем мече. Биргер хотел было еще раз воззвать к разуму Мьёльнирна, но только махнул рукой — какой может быть разум у этого болвана, которому все равно кого убивать, лишь бы наслаждаться смертью.

Драка не произошла. Мьёльнирн порычал еще немного и, пылая гневом, удалился.

— Плохо дело, — сказал Торкель.

— Вижу.

— Датчане и норвежцы, сидящие на этом берегу, решительно настроены расправиться с нами. Финны на нашей стороне, но тоже далеко не все.

— Это безумие, Торкель!

— А я всегда говорил, что надо идти сюда только нам, взяв с собой только финнов и готландцев, а всю эту датскую и норвежскую мразь не трогать.

— Что они делают теперь?

— Строятся в боевые порядки, вот что! Они хотят бить нас, Биргер. Нам надо срочно переправляться на тот берег к Улофу.

— И что? Пасть к нему в ножки? — почти прорыдал Биргер.

— Иного выхода нет, — тоже чуть не плакал Торкель.

— Нет, брат, лучше вовсе уйти отсюда и вернуться в Швецию.

— Тогда, брат, нам придется искать службу у другого государя. Эрик не простит нам этого бегства.

— О Боже! Как все было хорошо еще вчера!

Он стонал, не зная, какое принять решение. Единственным его успехом за весь сегодняшний день можно было считать лишь победу над кровотечением. Народное средство помогло, заполненная кашей из пережеванного аскирона страшная рана перестала кровоточить.

Неподалеку от Биргера врачи колдовали над епископом Томасом, который до сих пор не пришел в себя, хотя продолжал дышать и, судя по всему, не торопился в свой католический рай.

Наступил полдень. На другом берегу сражение шло уже на подступах к селу, где Улоф пока успешно сдерживал русский натиск. Понимая всю чудовищность своего положения, Биргер все больше склонялся к принятию самого неожиданного решения — дождаться боя с норвежцами и датчанами. Не только не препятствовать разгорающемуся противоборству, но и, как можно старательнее, поспособствовать ему. В таком случае можно будет впоследствии говорить так: мы хотели переправиться на тот берег и влиться в ряды Улофа, но в этот миг норвежцы под предводительством болвана Мьёльнирна и датчане, руководимые коварным и трусливым Кнудом Пропорциусом, совершили предательство, возможно, замысленное еще накануне похода, напали на наших и вынудили принять бой.

— К тебе еще Кнуд Пропорциус явился, — объявил Торкель.

— Весьма кстати, — усмехнулся Биргер, и когда Кнуд встал перед ним не менее гневный, чем норвежский придурок Мьёльнирн, он надменно спросил его: — Чего тебе надо, рыцарь Кнуд?

— Ответа, — не менее надменно произнес Пропорциус. — Что происходит, и какие решения готов предпринять зять короля Эрика?

— Я как раз хотел послать к тебе Торкеля, чтобы он передал следующее: все войска финнов, норвежцев и датчан, ввиду сложившейся тяжелой обстановки, отныне полностью переходят в мое подчинение. Я требую беспрекословно исполнять любые мои приказания. Я буду безжалостно пресекать любые попытки кого бы то ни было не подчиняться мне. Ясно?

Лицо Кнуда налилось еще большим негодованием.

— Мне странно слышать столь повелительное и требовательное «я» от человека, проигравшего битву и находящегося в столь плачевном состоянии, — раздувая ноздри, произнес датчанин. — Мне необходимо вернуться к своим воинам и обсудить твои решения, Биргер Фольконунг. Я пришлю человека с ответом.

— Нильс! — позвал Биргер коротышку Мюрландика, когда Пропорциус с важным видом удалился.

— Что угодно моему господину? — спросил тот.

— Надеюсь, ты еще хранишь мне верность? Надеюсь, ты не забыл все благодеяния, которыми Фольконунги всегда осыпали Мюрландиков? — хитроумно начал Биргер.

— Видит Бог! — прижав руку к сердцу, ответил верный Нильс.

— В таком случае, я хочу поручить тебе важное дело. Ты должен отправиться к Мьёльнирну и передать ему слово в слово следующее: «Биргер Фольконунг приказывает тебе и всему норвежскому воинству отныне беспрекословно подчиняться любым решениям, принимаемым братьями Торкелем и Биргером Фольконунгами и, в первую очередь, явиться и просить прощения за все грубые слова, произнесенные Мьёльнирном по отношению к шведскому доблестному рыцарству и самой короне Швеции». Запомнил?

— Запомнил, — побледнев, ответил рыцарь Нильс.

— Тогда ступай к Мьёльнирну, — отправил его Биргер.

— Так вот ты что задумал… — пробормотал Торкель, когда Мюрландик удалился. — Что ж, возможно, это самое мудрое решение… Но и самое чудовищное.