Солнцепёк

С Серегой я, понятное дело, дружить не бросил, зато с родителями потом два месяца через пень-колода разговаривал. И нисколько не жалею об этом. Сами виноваты. Серега у меня с раннего детства самый что ни есть близкий друг, а они хотели меня Олеси навсегда лишить. Вот отчего у меня настроение упало. Потом родители, естественно, переменили свое отношение к Сереге. Скорее всего, сообразили, что неправильно поступают, да и деваться им все равно некуда было. Но обида у меня на них за Олесю все еще до конца не выветрилась. Я подметил, обида – она такая дрянная болячка, что долго внутри человека держится. Почище гриппа или ангины. Бывает, ты изо всех сил стараешься забыть и не думать о каком-нибудь скверном случае, который с тобою произошел по чьей-нибудь вине, но ведь нет, случится что-нибудь, да и сбередит эту болячку. Как, например, у меня с родителями теперь выходит. По мне лучше было бы, чтобы вместо обид синяки или царапины на теле появлялись. Синяк ведь бесследно исчезает, особенно когда на него внимания не обращаешь, даже крошечного пятнышка не остается, а обида – она может на долгие годы в душе засесть и саднить настырно время от времени, покоя тебе не давать…

После того как мама назвала мое имя, модник расцвел в картинной улыбке и провел меня внутрь студии. А мама поспешила назад, у нее ведь занятие должно было начаться.

В фотостудии, конечно, имелось на что посмотреть, врать не стану, занятное местечко. Приборы разные, фонари на треногах, зонтики специальные, чтобы свет отражать. Штучки какие-то особые, навроде сценического реквизита, по углам стояли. А рядом с правой стеной даже часть нарошнечной комнаты была сооружена: на полу лежал толстый овальный ковер, на нем раскорячился низкий стеклянный стол, а вокруг были расставлены шикарный диван и старинные резные стулья. Но меня не комната больше всего заинтересовала. Меня привлекли фотографии, которые висели в стеклянных рамках на противоположной от бутафорской комнаты боковой стене. Модник взялся настраивать свою технику, приготавливаясь к съемке, а я в это время шатался по студии из конца в конец, вот и увидел эти снимки.

Фотографии на стене были большие, четкие, но какие-то странные. Само собой разумеется, они все были яркими и качественно выполненными, но уж больно чудными. Откровенно сказать, они мне не пришлись по душе. Да и что в них могло понравиться нормальному человеку, если, к примеру, на одном снимке – под названием «Босс», – здоровенный мужик в рваных джинсах и белой майке держал в руке плетеный кожаный поводок, к которому была пристегнута рыжая толстуха в деловом брючном костюме. Она стояла рядом с мужиком на четвереньках (ну, вылитая собака!) и смотрела в камеру стеклянным взглядом. Психопаты натуральные, да и только! Кто из них босс я так и не понял. Мужик в майке или эта толстуха рыжая? И на соседней фотке сценка не лучше была. На ней во весь кадр (прямо жуть брала) был запечатлен момент, когда красивая женщина с роскошными белокурыми волосами влепляет пощечину другой даме – темненькой. У той, которой со всего размаху заехали, даже очки от удара слетели, так ей блондинка треснула. И губы у брюнетки от боли скривились, и выражение лица сделалось ошеломленным. Не ожидала она, видно, что с ней так подло поступят. А у блондинки лицо от ненависти изломалось и превратилось в гримасу. Оно мне от этого даже чем-то морду оскалившейся макаки напомнило. Обе женщины были нестарые, обе красивые и шикарно одетые. Чего им драться приспичило, не разберу? Таких деловых теток полно разгуливает по всем этажам проектного института, и в лифтах они толпами ездят. Неужели кто-то из них может вот так вот люто взъяриться и начать драться, изумлялся я, разглядывая фотографию. Под этим снимком тоже надпись имелась. Он назывался «Карьера». Чушь несусветная, в самом деле. Нет, правда. Приличные на первый взгляд дамочки, а дубасят друг друга из-за работы, как сумасшедшие. Я, например, был не в состоянии себе представить, чтобы моя мама настолько сильно могла б разозлиться. Нет, лучше не видеть мне этого. Когда женщины ведут себя так, пропадает все славное и чудесное, что до этого в них жило. Девается неизвестно куда, улетучивается, и они уже не милыми кажутся, а макаками дикими представляются. Я бы, к примеру, не хотел, чтобы моя мама вот такой вот была. Поэтому мне эта фотка и не понравилась. И все остальные фотографии в подобном же духе были – либо девицы смазливые, либо накрашенные хлыщи. То вместе, то по отдельности. Одним словом, похабщина настоящая. Ничего хорошего в этих снимках я не разглядел. Бред полоумного, если по-настоящему разобраться.