Соломея и Кудеяр

Но юного князя можно было простить. Это была его первая сеча, первая кровь, первая настоящая схватка. Он впервые в своей жизни так близко заглянул в глаза смерти, ощутил ее парное дыхание, вступил с ней в бой – и победил! За что Кудеяр заплатил порванной в трех местах кольчугой и струящейся по правому боку кровью.

Впрочем, положение татар действительно было безнадежным. Хвост и голову их армии порубежники срубили первыми ударами, почти треть разбойников копейный удар буквально затолкал в болотину, а чудом оказавшиеся в стороне степняки при виде такого зрелища предпочли развернуться и удрать. Оставшиеся сотни были окружены, прижаты к реке и теперь терпеливо вырезались, как сорняк умелым садовником.

– Ты видел, как я их колол, Кудеяр?! – крикнул дядьке князь. – Одного за другим, одного за другим. Они и пиками, и мечами, а я щит вверх – и саблей, саблей!

– Отличная схватка, Иван Федорович, – согласно кивнул боярский сын, отирая клинок и глядя по сторонам. Наконец он заметил одного из сотников, окликнул: – Боярин Прорух! Воевода повелевает тебе бояр свободных собрать! Не медля лошадей на свежих поменяйте и на тракт мчитесь! Обоз татарский захватить надобно, пока степняки развернуться не успели! Отвернут с путей торных – ищи потом, свищи.

– Слушаю, Иван Федорович! – поклонился князю боярин.

От волшебного слова «обоз» уставшие было ратники разом взбодрились, поскакали к лагерю переседлываться. Грабить побежденных русские витязи любили ничуть не меньше, нежели степные соседи.

– Духаня! – Кудеяр подозвал залитого кровью, но веселого, а значит, не раненого холопа. – Тоже кобылу поменяй и в Одоев скачи. Передай приказ князя Ивана Федоровича: телеги, волокуши, возки любые – все что есть – быстро собрать и сюда за ранеными ехать. Город рядом, так проще выйдет, чем самим что-то придумывать. Боярин Басарга! Воевода наш приказывает гонцов в полки Старгорода и Белева отправить с пожеланием дозоры усиленные в нашу сторону выслать. Пусть татар разбежавшихся ловят. У нас после сечи сил для дозоров таковых нет.

– Иван Федорович? – Престарелый воин оказался первым, кто усомнился в праве Кудеяра отдавать приказы именем воеводы.

– Да! – кивнул юный князь, и Басарга тоже поворотил окровавленного коня к лагерю. Юный победитель снова горячо выдохнул, потихоньку расставаясь с азартом битвы, убрал клинок. Спохватился: – Так это… Государю тоже отписаться надобно.

– Ну, это недолго, – ответил, болезненно кривясь, боярин Ухтома. Он врезался в битву по левую руку от мальчишки и, вестимо, тоже принял на себя несколько предназначенных князю ударов. – Пяти слов хватит. «Встретил тьму басурман. Вырезал».

– Это четыре слова, – поправил его князь.

– Значит, ты встретил «великую тьму басурман», Иван Федорович, – ответил воин, и воевода рассмеялся.

Ухтома и Кудеяр предпочли просто улыбнуться, боясь разбередить раны.

От реки все еще доносились крики и звон стали. Попавшихся в ловушку разбойников становилось все меньше и меньше…

29 сентября 1514 года

Москва, Успенский собор

Пусто было Кудеяру и в Москве, и в Кремле, и в церкви. Соломея исчезла, украл ее Великий князь Василий, увез, спрятал от чужих глаз. Не приходила она более в Успенский собор молиться, не оглядывалась на него голубым взглядом, не дарила своей улыбки. И что тогда за смысл время здесь попусту убивать?

Но князь Иван Федорович предпочитал посещать именно сей храм – главный в стране, для самой знати отведенный. Ведь простого смерда в Кремле дальше ворот не пропустят – повернут осторожненько да пинка отвесят. Юноше нравилась слава, нравились восторженные взгляды княжон и боярынь, нравились поклоны знатных уважаемых мужей. Он прямо-таки купался в своей известности и почете.

Молва успела изрядно приукрасить его победу, сократив порубежную рать всего до тысячи сабель, а татарскую орду преувеличив до пятидесяти тысяч. И потому отвага и успех начинающего воеводы выглядели вовсе оглушающими – впору образ с него писать.

С такой славой князь Овчина-Телепнев-Оболенский уже давно бы с новым назначением где-нибудь на литовской границе сидел или степь ногайскую топтал. Однако же не было в Москве ни князя Великого, ни жены его прекрасной – и некому, оказалось, оглянуться на княжескую свиту, некому назначить награду быструю да поход дальний и опасный. К новой славе и уважению.

Митрополит Варлаам окончил службу. Прихожане, крестясь и кланяясь иконостасу, начали расходиться. Иван Федорович поспешил к выходу и тут же оказался в окружении десятка юных дев, якобы случайно поспешивших на воздух одновременно с воеводой. Родители сему бесстыдству ничуть не препятствовали. Брак со знатным князем – всему роду удача. Так почему и не попробовать? Вдруг любовь с первого взгляда полыхнет – и ага! Ты уже не захудалый шенкурский помещик, а зять самого Несокрушимого Овчины!

О чем спрашивали боярышни его воспитанника, Кудеяр не слышал. Как худородный, он плелся в самом конце свиты. И совсем уже заскучав, стал стороною, стороною выбираться на площадь.