Соломка и Зверь

Скорее бы они перестали пялиться на ужасные операционные и вернулись к Соломке.

Этот цокот звучал всё громче, вонзался в уши, прилип, как кусок жвачки – не отдерешь. И вокруг – никого.

Она с усилием открыла глаза и осмотрелась. Взгляд тут же наткнулся на свернутую прямо возле стула цепь, которая заканчивалась толстым металлическим ошейником. Металл, несмотря на прошедшее время, блестел как новый.

Кого-то приковывали на цепь… Прямо здесь, на этом самом месте.

Дурнота с радостью вернулась, пришлось снова зажмуриться и с нетерпением ждать, когда же вернётся группа.

Наконец, стало слышно, что голос преподавателя становится ближе, значит, они возвращаются. Значит, теперь всё в порядке, и можно заставить себя игнорировать эти звуки… это накатывающее волнами удушье, как будто тело знает – скоро оно перестанет существовать и бьется в конвульсиях нежелания следовать за смертью.

Всё в порядке… Вот Натан Георгиевич… за ним остальные.

Раздался тяжёлый стук, мелькнул сгусток черноты - и в комнате появился Зверь.

Воздух тут же наполнился истошными визгами.

Он спрыгнул откуда-то сверху и оказался прямо посреди комнаты. Бункер напоминал завод, где в каждом помещении переплеталось столько лестниц, коморок, решёток и закутков, что спрячься кто за углом – не заметишь, пока не завернёшь и не уткнешься в него носом. И даже тут, в довольно просторном полукруглом зале весь потолок был усеян темными отверстиями выходящих толстых труб.

Видимо, из какой-то трубы он и появился. Вытек потоком бурлящей воды.

В темной, плотно облегающей одежде, огромный и гибкий.

Чёрные, всклокоченные волосы и горящие глаза без тени разума.

Зверь присел, словно готовясь к прыжку, и ощерился. Острые многочисленные зубы, выставленные напоказ, вызвали у экскурсантов панику. Все невольно подались назад, толкая друг друга. Только преподаватель, хоть и вздрогнул, но выступил вперед и поднял руку.

- Мы здесь по разрешению сбора вашего племени. Нам обещали полную безопасность.

Зверь принюхивался – крылья носа красноречиво дрожали - поводя головой из стороны в сторону и явно ничего не слышал. Акульи зубы сверкали на свету, вызывая невольное уважение и страх.

На самом деле зубы у них совсем не такие, по крайней мере, в обычной жизни, это просто биотехнологии инопланетных колонизаторов. В случае боевого режима выдвигались дополнительные зубы, похожие на акульи клыки, а руки трансформировались в подобие ножей. Некоторые из зверей выпускали изо рта парализующий пар. Некоторые выпускали яд из зубов. Некоторые пальцами пускали электрический заряд. У всех была усилена кожа – броня, которую не пробивали пули.

В общем, можно долго описывать идеальных солдат, но к счастью, людская их часть все же победила модифицированную звериную – человечность людских ген заставила зверей сбросить ярмо захватчиков, которые превратили их в чудовищ и сохранить разум.

Всего зверей насчитывалось несколько тысяч, причем женщин среди них было всего одна на сотню. Теперь, когда их количество не пополнялось, поговаривали, звери собирались ассимилироваться в людское общество. Вернее, люди ждали, что начнётся активное смешивание, хотя толком не знали, что из этого выйдет.

Но, а как иначе? Они же спасители. И хотя некоторые политические выскочки несколько лет назад пытались подать Освобождение как обман, мол, никакого проку от зверей не было, а колонизаторы сами вдруг взяли да и улетели, потому что по каким-то мифическим причинам увидели в человечестве нечто достойное существования и решили оставить его с миром. Бред, да и только. В общем, выскочек никто не слушал. Да они и сами вскорости замолчали. Говаривали, будто случилось следующее – однажды ночью в спальню самого главного смутьяна и скандалиста пробрался зверь. В одиночку. Прошел сквозь многочисленные слои охраны, и живой, и электронной, превратившись в невидимку, подошел к кровати и молча приставил нож к горлу любителя помолоть языком. И нигде ничего не пискнуло.

А еще через несколько секунд так же тихо исчез.

Смутьян остался жив, но больше ни разу не поднял голоса против зверей и факта Освобождения. Урок удался.

Так что кто посмел бы лишить их званий и права требовать любую награду?

А они не особо-то требовали. Просто выбили себе свободу – финансовую, территориальную, и даже законодательно-судебную. Для своего мини-сообщества у них свои законы и они сами судят нарушителей. И суд их, говорят, куда более жёсткий – за убийство, пусть даже случайное – смерть. Жестокие, по мнению человечества, законы, даже зверские, но опять же, кто станет спорить с победителями?

Тем временем Зверь зарычал.

Непонятно, что именно всё ещё удерживало его на месте, но массивное тело всего лишь качнулось вперёд – и осталось сидеть, дрожа от напряжения.

Соломка перестала дышать, удивляясь, почему не визжит, как остальные особы слабого пола, тут присутствующие. Самое время визжать. Но губы дрожат, зубы выбивают дробь, а глаза неотрывно следят за его… за тем, как Зверь втягивает воздух и вертит головой.

Как будто чувствует запах, который сводит его с ума.