Солонго. Тайна пропавшей экспедиции

Дедушка пропал прошлой весной. Поначалу это никого не удивило. Он и раньше пропадал. Виктор Каюмович был геологом. Впрочем, его исследования давно не ограничивались одной лишь геологией. Придумав себе новую теорию, он отправлялся в дальние путешествия. Искал затерянные бурятские улусы[1], древние вулканы, говорил, что нашёл следы богатых месторождений нефрита или меди. Три месяца ходил по уссурийской тайге, надеясь встретить таинственных отшельников, о существовании которых прочитал в каких-то архивах. Маме никогда не нравились эти приключения. Обещания дедушки однажды взять с собой Артёма пугали её. Сам Артём в последние годы только об этом и думал, надеялся хоть отчасти увидеть чудеса, о которых рассказывал дедушка. А теперь Виктор Каюмович погиб. В каком-нибудь полуразрушенном зимовье, от болезни. Или в лапах медведя, в зубах амурского тигра. Деталей его смерти никто уже и не надеялся узнать, но Артём надеялся, что тот погиб именно в лапах дикого зверя:

— Уж лучше так, чем от какой-нибудь глупой болячки.

На прошлой неделе институтский друг дедушки передал Марине Викторовне письмо, написанное и запечатанное больше года назад, перед исчезновением. Сказал, что сам удивился такому поручению:

— Мы с ним давно не общались, а тут — на́ тебе, письмо. Внутри — ничего такого. Только свёрток и записка.

«Передай моей дочери ровно через год, если я раньше сам не заберу». Вот и вся записка. Больше в письме не было ни строчки.

В свёртке лежали два ключа. Что с ними делать, Марина Викторовна не знала. Послание казалось бессмысленным.

— Под старость совсем из ума выжил, — качнул головой дедушкин друг.

Он ушёл, а Марина Викторовна ещё долго стояла у порога. Невидящим взглядом смотрела на конверт в руках. Не знала, что делать. Слёзы тонкими струйками текли из её открытых глаз. Она злилась на отца за его чудаковатость. За то, что он всегда где-то пропадал. Забывал про день её рождения. Не пришёл на её свадьбу. Даже на похороны своей жены не приехал — в это время был на Дальнем Востоке. Ещё и Артёма заразил страстью к приключениям. Зачем-то обещал свозить того на Амазонку, показать ему трёхметровых плотоядных рыб арапаима. Неутомимая одержимость. Виктор Каюмович говорил, что хочет умереть в пути. Он добился своего.

Марина Викторовна плакала беззвучно. Она даже не шевелилась. Из её затуманенных глаз просто вытекали слёзы. Потом и слёз не осталось, а она всё стояла с конвертом в руках, будто лишь сейчас окончательно признала, что Виктора Каюмовича больше нет. Ей бы только обнять отца на прощание, прикоснуться щекой к его щеке, опять услышать сладкий аромат его одеколона.

Вечером с работы пришёл Сергей Николаевич. Что делать с ключами, он не придумал, но обратил внимание, что на конверте указан обратный адрес:

— Наверное, ответ можно найти там.

— Серёж, я не могу. Не хочу никуда ехать. Я устала от всех этих загадок, тайн. Вечно он что-то прятал от меня, от мамы. А теперь, когда его нет…

Марина Викторовна опять не сдержалась. Заплакала, не таясь от мужа и Артёма.

— Ну хочешь, я съезжу, посмотрю, что там, — предложил Сергей Николаевич.

— Нет.

Перед сном Марина Викторовна ещё раз сказала, что никуда не поедет, а наутро взяла отгул на работе и уехала из Иркутска на первом же автобусе — в указанный на конверте посёлок.

Адрес отправителя привёл её на окраину села Кырен Тункинского района, на берег реки Иркут, стремительным потоком напоминавшей, какими бывают реки — вольные, ещё не оскоплённые ни плотиной, ни запрудой.

Пройдя по тропинке вдоль крапивного поля, обогнув заросший старым репейником двор, Марина Викторовна оказалась перед двухэтажным срубом. Один из ключей подошёл к двери, и Марина Викторовна зашла внутрь.

В последующие дни она узнала, что дом принадлежал её отцу. Он построил его пять лет назад, не сообщив об этом никому из родственников. Часто бывал здесь, готовясь к очередной экспедиции, но держал это место в тайне. На мгновение горечь от разлуки с отцом опять сменилась глубокой обидой — неприятно было узнать, что Виктор Каюмович до такой степени не доверял собственной дочери.

Применения второму ключу пока что не нашлось.

Марина Викторовна с грустью ходила по комнатам, примечая знакомые вещи, фотографии. Она уже не сомневалась, что письмо было подготовлено вместо завещания. Отец знал, что уходит в опасное путешествие, и побоялся, что дом пропадёт без наследников.

Рассказав обо всём Сергею Николаевичу по телефону, Марина Викторовна вышла во двор, где столкнулась с Бэлигмой — старой буряткой, которую дед попросил в течение года следить за домом:

— Цветы поливать, пыль, если где, протереть. Мы с ним хорошими соседями были, чего бы и не помочь, — улыбалась Бэлигма. — Пропал, значит? А вы, значит, за наследством приехали?

Марина Викторовна не ответила. Она уже ничему не удивлялась. Казалось невероятным, чтобы Виктор Каюмович не только уставлял дом цветами, но ещё и просил какую-то женщину за ними ухаживать. Впрочем, цветов в доме нашлось немного.

— Фиалки? — удивилась Марина Викторовна. — Могли бы просто забрать их и поливать у себя…