Соловей для черного принца

— Я не верю, что ты увлечен Летти. Она нужна тебе, но для каких целей? Тщеславие застилает ей глаза, она считает, что ты без ума от нее. А ты поддерживаешь ее в этом заблуждении.

— Она сама не прочь пребывать в нем как можно дольше, — немного развязно отозвался Дамьян. — Почему бы тебе не закрыть глаза на эти маленькие слабости.

Я с хладнокровием приняла его ответ. Очарование ночи прошло, оставив неприятный осадок чего-то несбывшегося. Мы въехали в лес. Над нами раскинулась черная сеть косматых ветвей, наброшенная на звездное небо. Из-за недавних дождей дорога раскисла и превратилась в глубокую колею, заполненную опавшими листьями. Между стволами старых вязов, покрытых проседью лишайника и мха, темнели густые заросли кудрявого папоротника. Сонный бор недовольно поскрипывал и вздыхал, а где-то в валежнике жалобно ухала сова.

Дамьян первый заговорил о той ночи. Чуть склонившись, чтобы не касаться головой низких ветвей, он жестко произнес, позабыв про свой насмешливый тон:

— Тебе нужен отчет о моих передвижениях? Я не могу дать тебе внятных объяснений.

— Ты прогуливался. Джессика сказала, что встретила тебя у парадного входа.

— Тебя это устраивает?

— У меня нет других фактов.

Он прищелкнул языком и желчно проронил:

— Моя репутация не нуждается в "других" фактах, чтобы обвинить меня. Остальные не постеснялись тут же приписать на мой счет это происшествие с тобой.

— Репутация — это хорошо устоявшееся мнение. Я же не принимаю в расчет то, что говорят другие. Я слушаюсь только своего суждения.

— И что подсказывает тебе твое нерушимое здравомыслие?

— Ты мог бы легко это сделать.

Он как-то безразлично пожал плечами и, шокировав меня, беспощадно заявил:

— Если бы я хотел избавиться от тебя, то сделал бы это не в Китчестере и не сейчас. А задолго до всей этой кутерьмы с появлением горячо любимой внучки. Полагаю, несчастный случай со слишком неугомонной девчонкой не вызвал бы у местных умов подозрений. Помниться, я сам говорил тебе, что нужно быть смелее и не избегать родственников… Мне не нужна твоя смерть, соловей. Заруби себе это на носу. Если не доверяешь своим чувствам, обратись к логике, которую ты так ценишь.

— Однако все уверены, что это ты.

— Мне начхать, в чем они уверены! Мне безразлично даже твое мнение, поскольку оно ничего не изменит.

Его слова горько задели меня. Но я все же произнесла:

— Не думаю, что это был ты. Там на лестнице я не смогла бы сопротивляться тебе так долго.

— Ну, слава богу, — Дамьян зло хохотнул, — по крайней мере, подозрения в неуклюжести и бессилии не тяготеют над моим самолюбием.

Злость выдала его. Он не так безразличен к моему мнению, как хотел показать.

— И все же… ты мог только запугивать меня. Граф настаивает, что это была шутка. Твоя месть мне. Порой, я не могу отделаться от ощущения, что все так и было.

— Слова старика не стоят и выеденного яйца. Он скажет что угодно, лишь бы оградить Китчестер от проблем. Представить покушение в виде жестокой шутки над несчастной внучкой — поступок, который от меня все ожидали и который легко объясняем моим стремлением заполучить замок, — вполне в его духе.

— А что в твоем духе, Дамьян? — еле слышно спросила я. — Я не могу верить тебе до конца. Я знаю, на что ты способен. Чего ты хочешь? Чего действительно хочешь?

— Ты знаешь чего.

Я вздрогнула всем телом, до боли стиснув в онемевших руках вожжи.

— Но так ли это?! Как я могу верить тебе, когда все твои поступки противоречат словам?

— Человек чаще действует согласно обстоятельствам, а не своему желанию

— Никогда бы не подумала, что ты из тех, над кем довлеют обстоятельства.

— И, тем не менее, это так.

— Звучит очень интригующе, — я уже овладела собой. — И какие же обстоятельства вынуждают тебя искать общества Виолетты? Или говорить мне о своей безумной страсти? Женитьба на мне сделает тебя ближе к Китчестеру. Но, может быть, ты не хочешь делить его со мной?

— Что ты хочешь услышать от меня?

— Искренности.

Он издал какой-то гортанный звук, похожий на фырканье.

— У тебя до глупости обостренное благоразумие. Даже самая пугливая черепаха не сделает ни одного шага, если не высунет голову из панциря.

— Я не черепаха! — бессмысленно буркнула я и затихла

Меня охватило почти непереносимое волнение. Прислонившись к холодному борту повозки, я посмотрела на его профиль. Жесткий, резко очерченный в багряном свете факела, грозный и напряженный. Все мои чувства к нему смешались, и я ничего не могла в них понять. Я лишь знала, что никогда не смогу полностью доверять ему.

Долгое время мы молчали, слушая дыхание друг друга и доносившиеся отовсюду звуки леса. Наконец он заговорил, уставшим и немного апатичным голосом:

— Мой хлыст пропал еще утром, когда я купался в реке. Я считал, что раздеваясь, неосторожно бросил его на траву, а он скатился в воду. О том, что я купаюсь по утрам, знает чуть ли не каждый в Китчестере. А твой бессознательный лепет, когда я тебя принес, слышали все. Если среди нас был убийца, то он затаился.