Соловей для черного принца

— Только не трусить, — прошептала я своему отражению. Этот вечер изменит всё. И я должна с достоинством принять все последствия. Ради Сибил я свыкнусь с мыслью, что моей жизнью теперь станет Китчестер, а его холодные вековые камни — моей судьбой. Почему-то дед возлагал на меня определенные надежды в связи с замком и даже больше, чем я сама, верил в мой китчестеровский дух и решительность. Он верил, что я смогу принести пользу его каменному идолу, и я надеялась, что, дав согласие, не подведу его.

Щеголяя глубиной декольте, мерцая переливами бриллиантов, леди Редлифф принимала прибывающих гостей на кушетке, стоявшей напротив арочного входа в зал. Негнущийся стан и твердость властного старческого лица воплощали в себе непоколебимый дух Китчестеров. Она держалась с таким величием, что ветхая мебель начала казаться мне королевским троном.

Я была позади кушетки, и между приветствиями коротала время тем, что разглядывала оригинальную шляпку леди Редлифф. Не обратить внимания на это произведение искусства было невозможно, и я отметила, что тетя Гризельда, скорее всего, проиграет в их негласном соперничестве. Аккуратная маленькая шляпка, казалось, чудом удерживалась на пышном парике с тугими буклями, обрамлявшими надменное лицо. В центре нее поместилось гнездо из кручёных нитей жемчуга и тесьмы. В нем, расправив острые крылышки, будто готовясь вспорхнуть, сидела райская птица с феерически-ярким оперением. В свете факелов ее черные жемчужины глаз тускло поблескивали, и каждый раз я ожидала увидеть скатившуюся слезу.

Рядом, напыжившись, росточком едва доставая мне до плеча, застыл граф Китчестер и с галантностью прикладывался к ручке каждой гостьи. По случаю приема, старик вылез из извечного зеленого камзола и облачился в черный фрак с длинными фалдами, белоснежную сорочку и галстук, завязанный бабочкой с широкими, точно лопухи, концами.

К приезду первых гостей в зале собралась вся семья. Не было только Дамьяна. С каким-то настороженным ожиданием я всматривалась в зияющий проход арки и безотчетно теребила брошь на груди. От стариковского чутья не укрылось мое волнение. Когда графу было нужно, он всегда замечал и понимал мое настроение. Тем более сейчас, когда он следит за мной, точно затаившийся хорек за нерадивым цыпленком, и видит все, что творится в моей душе.

— Старые трюки… — изрек старик, не скрывая веселья, — вот увидишь, мальчишка опять назло Норе вырядится в лохмотья. То-то ее черствый подбородок вытянется по шесту пуговицу!

— Надеюсь, он не выкинет ничего подобного, — прошептала я в ответ, — иначе сенсационный прием закончится похоронами.

Олбаны появились самыми первыми. Их возглавлял старый барон, который презрев свои почтенные года, шибкой рысью устремился к нам, и лающим голосом сообщил, что в угоду столь дорогим друзьям, ему пришлось отказаться от послеобеденной охоты, уже давно ставшей неизменным ежедневным ритуалом, "подобно испанской сиесте".

Осматривая их компанию, я подумала про себя, что внук барона Артур Блэкни несомненно будет отмечен вниманием Виолетты. Крупный, светловолосый и достаточно наглый, чтобы привлечь Летти. В нем не ощущалось ни грана благородства, зато сразу бросались в глаза капризные губы и фатовство. Когда нас представили друг другу, он окинул меня клейким взглядом, и я впервые в жизни пожалела, что рядом не оказалось Дамьяна, который бы уж точно не спустил со счетов подобное хамство.

Без лишних церемоний лорд Олбан осведомился, ужель я и есть внучка. И после подтверждения, завел разговор о "том самом" скандале, разбавляя воспоминания вставками об охоте на торфяных болотах и вкусовых качествах молоденьких перепелов и бекасов.

Дирингсы тоже не заставили себя ждать, и вскоре Джордан объявил об их прибытии. Оба, и лорд и леди Дирингс, мало улыбались и, я бы сказала, чувствовали себя не в своей тарелке. Но леди Редлифф приветствовала их, как равных, дружелюбно и ласково. И даже поинтересовалась здоровьем их единственного сына и наследника, сделавшего в Лондоне блестящую политическую карьеру и дружившего с самим лордом Биконсфилдом вплоть до его смерти.

Следом за ними появились Тернеры, тетя Гризельда и Сибил. С этими гостями старая леди не была столь же любезна. Приветствия она приняла с надменным безразличием, при этом проигнорировав миссис Тернер и Сибил, как будто тех и в помине не было перед ее спесивым носом. Зато тетушкину шляпу в виде бархатного фрегата с белоснежными перьями цапель вместо парусов, Элеонора подвергла щепетильному осмотру и, похоже, осталась уязвленной тем, что ее соперница не ударила лицом в грязь.

Когда приветственная часть закончилась, гости разделились на группы. Граф Китчестер шумно делился с мужской половиной своими достижениями в фермерском бизнесе и предложил после ужина посетить теплицы, какие обрели для него почти такое же масштабное значение, как и Китчестер. Леди Редлифф заняла разговором мисс Стил, миссис Блэкни, дочь барона, и леди Ирен. Судя по ублаготворённому лицу хозяйки, дамы поздравляли ее с возобновлением светской жизни.