Соловьи не поют зимой (СИ)

Огромный волк, тоже выбравшись на траву, отряхнулся и перевоплотился в человека — как-то сразу, неожиданно. И Яника замерла, испытав новое потрясение. Это же он! Тот самый парень, пригожий молодой купец-странник… Пожертвовав собой, он добыл для нее чудесное зеркальце. А ведь она даже имени его не запомнила…

— Ты… — произнесла неуверенно… — Как же тебя?..

— Всеслав я, — улыбнулся старый знакомый. — В святом крещении — Василий.

— Всеслав! — имя вспыхнуло в памяти, и тут же припомнилось всё до мелочей, словно и не было потом этих бесконечных тёмных лет… И как горели зелёные глаза молодца, когда просил испытать его, и с каким победным видом зеркало принёс… а потом Карачуну противостоял так, словно сам был бессмертным…

Сейчас Всеслав казался парнем из нынешнего времени. Его верхняя одежда не походила на шубу. Без шапки, нет усов и бороды. Но это его светлые кудри и лукавые глаза, и озорная улыбка, и красивые, манящие к себе губы…

Всеслав снял свою длинную куртку и бросил Янике.

— Прикройся, молю. Я ж не могу на тебя так-то смотреть спокойно… — и говорил он иначе, но это ведь его густой звучный голос…

— Всеслав… Ты живой, — шептала Яника в потрясении. — И я живая…

— Живые мы… пока дракон на нас внимания не обращает. Так что давай-ка, моя драгоценная, в другом месте поговорим. Держись за меня крепче.

С этими словами Всеслав уверенно обнял Янику, словно всегда это делал. И они исчезли…

Многое случалось в бесконечно длинной жизни колдуньи, ставшей нежитью, но такого, чтобы два раза за день перекинуло из одного мира в другой… не то что не бывало, а даже не мыслилось.

Тем не менее, это было правдой. Мощь русского Запределья перенесла Янику и Всеслава к прохладному подножью седой горы, стоящей на синих тучах. По ним можно было ходить, и ноги по щиколотку утопали, как в густом киселе. Постоянно менялись запахи — вот повеяло зимней свежестью и снегом, а вот уже сладкий аромат весенних цветов разливается вокруг, а теперь — что-то терпкое, вроде заморских пряностей…

Тучи то и дело вздымались, волнуемые живыми ветрами — крылатыми юношами в разноцветных одеждах, с развевающимися по воздуху длинными кудрями. Они не обращали внимания на пришельцев, то возносились на самый верх горы, то слетали к её поросшему буроватой травой подножью.

А на самой вершине неподвижно сидел на высоком камне беловолосый старец с серыми крыльями, и длиннющая борода его шевелилась, ловила потоки воздуха, то и дело возмущаемого молодыми ветрами. Над прекрасной гордой головой старца парил золотой орёл.

— Что ж творится-то такое? — пробормотала пораженная Яника, давненько не испытывавшая подобных ощущений. — Да неужто это сам Ветер изначальный?

— Он самый, голубушка, — ответил Всеслав. — А поскольку на Руси его порой ещё кличут Стрибогом, то и гора эта называется — Стрибожья.

— Как мы здесь оказались? — вопрос прозвучал отрывисто, ведьме явно не нравилось, что теперь всё совершается помимо её желания.

— А это потому, — ответил Всеслав, — что я, когда ещё жил на Руси, подружился с внуком изначального Ветра, царевичем Вороном. Не слышала о таком? Я на него вышел, когда искал способ проникнуть в Запределье. Едва не подрались — слишком уж подробно этот раскрасавец стал про тебя расспрашивать, а о нём ходит слава, как о похитителе девичьих сердец. Потом отговаривал меня за зеркалом идти. Но когда понял, что я до упора на своём буду стоять, нехотя открыл мне путь в Запределье, сам проводил к Морене, да ещё советы дал, как зеркальце половчее умыкнуть. Но что-то не так я сделал, Карачун меня тут же и вычислил…

— Мог бы так и не стараться, — ядовито бросила ему Яника. — Всё равно б я тебя от себя прогнала.

— Да и что же… зато тебе удовольствие доставил. Ты хитра, получила же своё. Осколок у тебя, и благодаря ему я сейчас оказался рядом с тобой.

— По порядку сказывай, коли уж начал, — буркнула бывшая мавка.

— Ну хорошо… Карачун доставил меня Морене. Бросился я перед ней на колени и умолял наказать меня одного, тебя не трогать.

— Ишь, заступничек выискался…

— Не знаю уж почему, но она меня послушала. Превратила в зимнего белого волка, а тебя оставила в покое. Теперь и не скажу, сколько я лет в таком облике прожил в её царстве. Вот только, когда мне снова было позволено превращаться в человека, я узнал, что ты спишь в глубинах Волги непробудным сном. И не захотел я больше на Русь возвращаться, Яника. Морена меня простила, собралась отослать домой, но я отказался. В Запределье нельзя жить обычному человеку, и царица сделала меня настоящим оборотнем. Я теперь облик могу в любое время менять. Так и жил в зимнем царстве, был у Морены на побегушках, иногда она меня и на Русь отправляла. И я видел, как шли столетия, как всё менялось с годами. И ждал, что однажды ты проснёшься.

Яника искоса взглянула на Всеслава.

— Ну, проснулась я. И что дальше? Да и как ты про то прознал-то?