Сомерсет Моэм. Король Лир Лазурного Берега

Еще одна плодовитая романистка, автор не менее трех десятков романов и детских книг Нетта Сайретт. Она не уступала Вайолет Хант в плодовитости, однако сильно отставала от «свободной женщины», открывавшей читателю «неизведанные области» в «науке страсти нежной», и, по единодушному мнению критиков и биографов Моэма, явилась прототипом благородной и добродетельной Норы Несбитт из «Бремени страстей человеческих».

Старший брат Генри Невилл («зануда Гарри»), сначала, как и двое других братьев Моэма, учившийся на юриста и затем променявший юриспруденцию на изящную словесность; одно время он даже выступал в роли критика – вел колонку с претенциозным заглавием «Благожелательный эгоист» в журнале «Черное и белое». Неудачник и графоман – чтобы в этом убедиться, достаточно привести названия его пьес: «Падение царицы. Драма из жизни Древнего Египта», «Бедный муж. Драма из жизни Франциска Ассизского», – он откровенно завидовал Уилли, хотя завидовать тогда было еще особенно нечему. На прием после успешной премьеры пьесы Моэма «Леди Фредерик» Гарри, считавший, что критика к нему несправедлива, что его не ценят, не дают хода, явился нетрезвый и снисходительно обронил: «Рад слышать, что мой братишка наконец-то добился успеха». 27 июля 1904 года Гарри, так и не дождавшись своего успеха, покончил с собой. «Самоубийство вследствие душевной болезни» – значилось в заключении судмедэксперта. Уилли Моэм был другого мнения: «Уверен, что убили его не столько неудачи, сколько странная жизнь, которую он вел».

Критик, острослов, блестящий собеседник, автор книг о Джоне Донне, Ибсене, Суинберне – одна из самых авторитетных фигур в мире литературы, близкий друг Генри Джеймса, Томаса Гарди, Киплинга Эдмунд Госс. Этого седовласого джентльмена с длинными усами, в золотых очках, которого Герберт Уэллс не без яда именовал «официальным представителем английской словесности» и про которого Моэм говорил, что Госс «получает удовольствие, наблюдая за абсурдностью человеческого существования», знал весь литературный Лондон. По воскресеньям литературная братия английской столицы собиралась в доме Госсов на Ганновер-Террас, 17, где нередко устраивались представления марионеток и фокусников. Моэм не пропускал этих воскресных приемов. Госс был не только блестящим, но и нужным человеком: он вел литературную колонку во влиятельной «Санди таймс», а в 1904 году получил высокое назначение – ко всем прочим своим регалиям прибавил звание «Библиотекарь Палаты лордов». На роман Моэма «Лиза из Ламбета» обычно взыскательный критик Госс отозвался весьма положительной рецензией, после чего при каждой встрече (а встречались они с Моэмом лет тридцать, никак не меньше) Госс смотрел на Моэма снисходительно и говорил: «М-да, Моэм. „Лиза из Ламбета“. Какая, однако, хорошая книга. Как все-таки умно с вашей стороны, что вы ничего больше не написали».

Художник Джералд Келли, с которым Моэм познакомился в августе 1904 года в доме брата Чарлза в Мёдоне, под Парижем, куда он уехал после самоубийства «зануды Гарри». Келли и Моэм – антиподы, потому, должно быть, так близко и сошлись, причем на несколько десятилетий. Моэм сдержан, молчалив, стеснителен. Рыжеволосый ирландец Келли, как и полагается ирландцу, разговорчив, вспыльчив, непоседлив, общителен: в Париже он увлекся импрессионистами, водил дружбу с Клодом Моне, Дега, Роденом, Майолем. «Лицо у него бледное до белизны, – писал о Моэме в 1954 году Келли, которому принадлежит не один десяток портретов писателя. – Глаза, словно маленькие кружочки бежевого бархата, – как у обезьянки». Келли посмеивается над стеснительным Моэмом, Моэм же на протяжении многих лет пишет младшему по возрасту другу наставительные письма, учит – без особого успеха – увлекающегося Келли «властвовать собой».