Сомниум

— Представляю, — серьёзно кивнул врач. — Но иногда это полезно. Помните, мы боремся с вашим недугом. Стараемся вернуть вас в социум, вырабатываем у вас социальные навыки. Или вы предпочли бы таблетки и уколы?

— Нет! — поспешил возразить Артур. — Никаких уколов и таблеток! Я согласен на клуб!

— Вот и прекрасно. Ещё, между прочим, и двух часов дня нет. Отправляйтесь в мужской клуб прямо сегодня. Не откладывайте своё воссоединение с социумом.

Глава 4

Клуб располагался в историческом двухэтажном здании в центре города. Подсвеченный розовым неоном фасад украшали рисунки чёрных женских силуэтов. Снаружи, у дверей и за углом здания, толпились люди. В основном пьяные, как заметил Артур. Кто-то курил, кто-то громко спорил. В одной из компаний зарождался очередной конфликт.

«Опять кого-то изобьют», подумал Артур, ускоряя шаг, и тут же услышал:

— О, да это же Псих!

Артур невольно повернулся на голос. Ему улыбался один из коллег по цеху, тоже огнеупорщик. Кажется, его звали Никитой. Судя по мутному взгляду и красному лицу, он, как и почти все здесь, был в стельку пьян.

— Псих! — повторил он. — Ты, что ли? Нихрена се... А Виталик говорил, что ты по клубам не ходишь! Слышь, пацаны?

Он повернулся к остальным членам своей компании. Этих Артур не знал. И знать не хотел, но нужно было подойти и поздороваться.

— Здоров. — Он пожал руку Никите, а потом остальным мужикам.

Последний из компании посмотрел на протянутую ему руку с презрением, потом ухмыльнулся и сплюнул под ноги. Кровь ударила Артуру в голову, застучала в ушах. Такого он терпеть не собирался.

— Э, э! — возмутился Никита. — Ты чё, э? Ты чего Психу руку не пожал?

— Психам руку не подаю, — с трудом выговорил мужик. — Психи, они как педики. А педикам я тоже руку не жму.

Артур шагнул к обидчику и врезал ему кулаком в челюсть. Мужик, не ожидавший такого, потерял равновесие и рухнул на асфальт. Попытался встать, но ботинок Артура вернул его голову обратно.

— Стопэ, стопэ! — Никита схватил двоих оставшихся мужиков, ринувшихся было к Артуру. — Стопэ, я сказал! Он же сам нарвался! Ну вы же видели, чё!..

Один из них сумел отпихнуть Никиту, но тут же получил от Артура удар в живот. Согнулся от боли и вторым ударом, в голову, был отправлен в нокаут. Третий, видя это, вдруг передумал нападать, и лишь с ненавистью смотрел на Артура.

— Иди давай, — недовольно бросил Никита, не глядя на Артура.

— С-сука, — прохрипел, вставая, зачинщик.

Артур помедлил секунду, а потом резко схватил стоящего на коленях противника за голову и вырубил его ударом колена в лицо.

— Да хватит уже! — крикнул Никита. — Иди давай, куда шёл!

Напоследок Артур оглядел толпу. Несколько людей смотрели на него, но никто не вмешивался. Где-то кто-то негромко сказал:

— Точно ведь, Псих, ага...

Доказывать что-то Артур не собирался. Нападать на него или оскорблять никто не спешил, так что нужно было убираться.

Драться Артур не любил и делал это лишь по необходимости. Прилюдно высказанное оскорбление как раз ей и было. На заводе его и так клеймили психом, показывать свою слабость было непозволительно — совсем затравят. Впрочем, ничего нового для Артура в этом не было. С того самого дня, как мать забрали в психиатрическую больницу, а её заболевание стало достоянием гласности, все вокруг пытались уязвить Артура. И если бы это касалось лишь его одного, он бы, может, и стерпел — но начиналось всё именно с оскорблений матери. А мать Артур любил.

Поначалу шестнадцатилетнего парня избивали в каждой драке, ведь до тех пор он драк избегал. Но время шло, а он не отступался. И каждый раз, когда слышал насмешки в адрес своей матери, он бил наглеца, и делал это с полным пониманием того, что самому ему придётся теперь худо. В чём-то он был прав — но со временем многое поменялось. Артур стал замечать, что менялось отношение к нему хулиганов, любителей драк, стервятников, выискивающих слабых. Всё реже и реже к нему цеплялись, ведь даже в случае победы они покидали поле боя с кучей синяков. Дрался Артур неумело, но безумно и злобно. Если что-то попадалось под руку — использовал. И со временем даже компании в три, в пять человек расхотели лезть на ненормального — тот вполне мог садануть по лицу осколком стекла или куском кирпича. Портить внешность или лишаться глаза из-за ерунды не хотел никто.

По мере того, как от него отставали, Артур стал понимать, что своё имя нужно беречь так же, как и имя матери, и более того — время от времени напоминать людям, что к нему лезть не стоит. Конечно, правило не касалось начальства — этим дозволялось всё, а также к полиции, церковникам и банкирам. Последние, к счастью, встречались Артуру нечасто, духовенство он видел только по церковным праздникам, а полиции до него дела не было. Закон Артур не нарушал — не воровал, не ломал капсулу сна, не пропускал работу. Единственная группа людей, кто регулярно портил Артуру кровь, звалась начальством.