Сон №9

Три «кадиллака» скользят по скоростной полосе. Земля без названия, ни город, ни сельская местность. Подъездные дороги, станции техобслуживания, склады. День постепенно стекает в воронку вечера. Память обожжена увиденным в кегельбане. Этот ожог не заболит, пока длится шок, пока нервы не оживут. А если бы я не вернулся в «Валгаллу»? Я мог бы болтать с Аи Имадзё, сидя в кафе. Мог бы кормить Кошку и курить с Бунтаро. Мог бы гонять по прибрежным дорогам Якусимы на мотоцикле дядюшки Асфальта. Над поросшими лесом горными склонами всходит луна. Где мы? Где-то на полуострове. Франкенштейн за рулем, Кожаный пиджак – на месте пассажира. Мы с Морино сидим на втором сиденье. Он выпускает кольца сигарного дыма и звонит по телефону насчет «операций». Потом делает ряд звонков, которые в основном сводятся к «Черт возьми, куда подевалась Мириам?». Шербетка отсасывает Ящерице на заднем сиденье. Въезжаем в тоннель. Огни с потолка штрих-кодом пробегают по ветровому стеклу. Под потолком висят мощные вентиляторы. Меня не должно быть в этом кошмаре.

– Прекрати это повторять,– говорит Морино, очевидно обращаясь ко мне.– Это мне действует на нервы. Мы получаем именно те кошмары, которых заслуживаем.

Я пытаюсь понять, что он имел в виду, когда раздается голос Франкенштейна:

– Мои кошмары всегда начинаются в тоннелях. Мне снится самый обычный сон, никакой жути, ничего такого, а потом я вижу вход в тоннель и думаю: «Вот и кошмар». Въезжаю в тоннель, и кошмар начинается. Под потолком висят люди. Один парень, которого я замочил лет десять назад, снова передо мной, а пистолет дает осечку. Тоннель все сжимается и сжимается, пока не станет невозможно дышать.

Шербетка причмокивает. Ящерица издает легкий стон и начинает говорить:

– В кошмарах живешь по закону джунглей. Тебя просто оставляют там, одного, на обед тому, кто больше, сильнее и злее тебя. Осторожней зубами!

Он шлепает Шербетку, та всхлипывает. Морино стряхивает пепел в пепельницу.

– Интересные вещи вы говорите, ребята. По-моему, кошмар – это комедия без выпускного клапана. Тебя щекочут, а ты не можешь смеяться. И давление все нарастает и нарастает. Как газ в светлом пиве. Хочешь поучаствовать в нашей захватывающей беседе, Миякэ?

Я смотрю на этого палача и думаю: неужели сегодня для него просто обычный день?

– Нет.

Такое впечатление, что Морино даже не нужно шевелить губами, чтобы говорить.

– Выше нос, Миякэ. Люди умирают постоянно. Те трое сами подписали себе приговор в тот день, когда обманули меня. Ты просто помог его исполнить. Через неделю они полностью выветрятся у тебя из памяти. Говорят: «Время – лучший лекарь». Ерунда. Лучший лекарь – забывчивость.

Ящерица кончает с довольным причмокиванием. Шербетка выпрямляется, вытирая рот.

– Сладенького!

Ящерица невнятно бормочет и расстегивает какую-то молнию.

– У тебя рука, что подушка для булавок. Покажи-ка бедро. Ширну, когда приедем. Не раскатывай губу больше, чем положено.

В разговор вступает Кожаный пиджак:

– У меня на родине говорят, что кошмары – это наши дикие предки, которые возвращаются на отвоеванную землю. Землю, что возделывают для прокорма наши более слабые современные явные сущности.

Франкенштейн вытаскивает металлическую расческу и водит ею по волосам, держа вторую руку на руле.

– Кто же их посылает?

Кожаный пиджак кладет в рот новую пластинку жвачки.

– Кошмары посылает тот или то, что мы есть на самом деле, в глубине своей. «Не забывай, откуда ты родом,– говорит кошмар,– не забывай свою истинную сущность».

На вывеске шествует на задних лапах неоновый пудель с франтоватым галстуком-бабочкой на шее. Наш «кадиллак» присоединяется к тому, в котором едут трубачи. На третьем «кадиллаке» Мама-сан уехала по своим делам. Все заряжают пистолеты, и Франкенштейн распахивает передо мной дверцу.

– Не желаешь ли остаться в этом элегантном надежном авто на пару с охочей до секса молоденькой шлюшкой?

Не успеваю я сообразить, что ответить, как Ящерица с силой хлопает по моей бейсболке.

– Жаль, нельзя.

Мы выходим из машины и направляемся к дверям с пуделем. Каждые несколько секунд включается распылитель инсектицида. Изнутри доносится то нарастающий, то утихающий рев. Из тени выходят два вышибалы и приближаются к трубачам.

– Добрый вечер, господа. Во-первых, я вынужден просить вас сдать оружие. Таковы правила – оно будет под замком, в целости и сохранности. Во-вторых, ваших машин нет в списке. С кем вы?

Трубачи расступаются, и Морино выходит вперед.

– Со мной.

Вышибалы бледнеют.

Морино смотрит на них в упор.

– До меня дошел слух, что сегодня здесь собачьи бои. Самый массивный из двух вышибал первым берет себя в руки:

– Господин Морино…

– Прежний господин Морино скончался в тот же день, что и господин Цуру. Теперь меня зовут Отец.

– Да, э-э, Отец.– Вышибала откидывает флип своего мобильного телефона.– Просто дайте мне секунду, и я гарантирую, что для вас и ваших людей освободят самые лучшие места вокруг ринга…