Сон Дао. Междорожье

Постояв немного и поозиравшись вокруг, я опять начал чувствовать страх и беспомощность. Ведь единственная дорога, по которой можно было спуститься к подножью горы, это моя лыжня, где я всё время попадаю на вершину. Посмотрев на часы, я с удивлением увидел, что уже прошло больше трех часов и дело близилось к сумеркам.

Я опять начал спуск, но в этот раз я уже не спешил. Я решил ехать медленно, внимательно рассматривая окружающую меня местность, чтобы отметить, где происходит переход от спуска к подъему.

Но опять выехал на вершину, не заметив, как это произошло.

От смешанных чувств злости и страха сильно захотелось есть. В рюкзаке оказалось несколько шоколадных батончиков и пакетик с орехами. Съев батончики и запив их водой, я опять решил спускаться. Хотя мой ум говорил, что это бесполезно, и стоит попробовать взломать будку охранника и посмотреть, можно ли там заночевать. Остаться ночью в лесу на горе – не совсем лучшая перспектива. Но эти мысли ко мне пришли уже тогда, когда я проходил очередной поворот лыжни.

Начинало уже смеркаться, и я решил, что если опять окажусь на вершине – то не буду рисковать и останусь в будке охранника. Кто-то же станет меня искать?

Но в этот раз меня ждало новое приключение: лыжня не заканчивалась. После поворота, въехав в лес, я не мог из него выехать. То есть я катился по лыжне, а она всё петляла и петляла, но не выходила из леса.

Спустя полчаса езды стало ещё темнее. У меня начали дрожать колени от напряжения, чувство усталости передалось на спину, начала болеть голова, и я не знал, то ли мне остановиться, то ли спускаться дальше.

Я не люблю останавливаться. Мой девиз был всегда «Только вперед!», как бы банально это не звучало. Но эта жизненная позиция сделала меня тем, кем я являюсь сейчас. И эта внутренняя программа меня подгоняла вперед.

И думаю, что именно эта настойчивость и привела меня к Матвеичу. Хотя он иного мнения.

Через некоторое время мне стало плохо. Закружилась голова, начало подташнивать и появилась сильная слабость. Я немало удивился. Моей выносливости можно было позавидовать: ежедневные забеги на 5 километров и ежевечерние получасовые заплывы в бассейне сделали моё тело сильным и подготовленным. А потому такое катание никак не могло ослабить меня настолько, чтобы я валился с ног от усталости.

Остановившись, я искал, где мне присесть и отдохнуть. Но слабость начала быстро наполнять моё тело, и я только смог отстегнуть лыжи. Сначала я сел прямо на них, а затем и вовсе, поддавшись порыву, лёг прямо на снег.

Голова начала заполняться свинцовой тяжестью, и было только одно желание: закрыть глаза и забыться глубоким сном. Где-то на периферии сознания ещё появлялись звоночки здравого рассудка о том, что нельзя ложиться на снег. Если ляжешь и заснешь – ты замерзнешь и умрешь. Но эти мысли уже были очень слабыми и не могли заставить меня подняться.

Сознание уже практически померкло. Я медленно погружался в сладкое забытьё. Наконец-то пришел покой, давно забытое состояние безмятежности и тишины. Как в детстве у бабушки зимой возле горячей печи.

Сквозь пелену забытья я услышал чьи-то шаги. Кто-то подошел ко мне и наклонился.

– Ух ты, летарик. Как же тебя сюда занесло-то? – услышал я чей-то голос.

У меня не было сил открыть глаза, а тем более что-то отвечать. Мне было хорошо и не хотелось, чтобы меня кто-то беспокоил.

Но мужской голос продолжал свои причитания, одновременно поднимая меня с земли и укладывая на что-то типа больших саней.

– Неужели кащеи нашли способ проходить барьер и заслали мне казачка-разведчика?

Для меня слова, доносящиеся из другого мира, не имели в тот момент никакого значения. Я не понимал, что говорил голос, и не хотел понимать.

И в какой-то момент моё сознание окончательно померкло.

Приходил в себя я медленно. Чьи-то грубые руки мяли моё тело, натирали его чем-то вонючим. И эти действия буквально выталкивали меня из сладкого небытия. Я сопротивлялся и не хотел возвращаться, но какая-то сила не отпускала меня, тянула в реальный мир.

– Давай, летарик, возвращайся. Негоже тебе в этом месте уходить. Не готов ты ещё, – громкий голос всё повторял эти слова и мял моё безжизненное тело.

Во мне начала зарождаться злость на то, что меня выдёргивают из сладкого сна без моей воли.

И эта злость меня окончательно вернула к жизни.

Я как-то резко поднял голову и сел. Зрение начало постепенно концентрироваться, а мутность в глазах – проясняться. Стали проявляться детали окружающего мира: звуки, треск огня в печи. Я почувствовал запах теплого дерева с нотками дыма и живительное тепло.

Передо мной стоял высокий, крепкого телосложения мужчина.

Определить возраст было сложно из-за большой лохматой бороды и длинных волос. Но морщинки вокруг глаз и сами глаза говорили о том, что этому человеку многое пришлось повидать на своём веку. Правда, в тот момент, когда его увидел, я и не предполагал, что ему намного больше лет, чем можно представить.

– Где я и кто вы? – спросил я сиплым голосом.