Сон Дао. Междорожье

Ты же, в свойственной тебе манере, проявил жесткость и целеустремленность и доказал себе, что ты можешь влиять и контролировать любое место и аномалии. Но это же и сослужило с тобой плохую шутку. Уровень проникновения энергии Источника дошел до той отметки у тебя внутри, что тебя «вырвало» из твоей линии жизни в междорожье, поскольку это прямой путь к обретению Живы. То есть определенной спонтанной эволюции человеческого существа, которую кащеи никак не могут определить и вычислить. Они считают, что если просчитают этот процесс, то смогут добраться до Источников и подчинить себе.

– Но зачем им эти Источники? Для чего они затрачивают столько усилий для их поиска? – зачем-то спросил я, хотя в голове были совсем другие вопросы.

– На этот вопрос есть много ответов. Но главный – это то, о чём я тебе уже говорил. Наша планета уникальна. Древняя цивилизация этой планеты была родоначальником эволюции всех живых существ во Вселенной. Она была домом Предтечей, фабрикой по сотворению других миров. И Источники являются самой главной составляющей этой фабрики. Это если совсем вкратце и очень упрощенно.

К сожалению, и мы, и кащеи проиграли в этой войне. Выбрав путь стирания памяти и создания новой парадигмы мира, кащеи, тем самым, сами того не ведая, уничтожили не только возможность найти Источник, а и тех живоносителей, которые могли бы знать, как всё работает. И даже если бы они каким-то чудом нашли возможность попасть в междорожье, то ни я, ни кто-либо другой не смогли бы удовлетворить их потребность.

Я хотел задать следующий вопрос, но вдруг резко открылась дверь в комнату и в неё стремительно зашла молодая женщина. Её длинные, иссиня-черные волосы ниспадали на короткий белый меховой полушубок. На её, почему-то мне знакомом, лице читалось удивление, смешанное с решимостью действовать.

Остановившись на пороге, она впилась своим взглядом в меня. Я опять почувствовал слабость и ощущение того, что меня сканируют и выворачивают наизнанку.

Не отрывая взгляда от меня, она произнесла стальным голосом:

– Матвеич, что происходит? Кто это?

Мне стало ещё хуже. Горло стала сдавливать невидимая сила так, что я начал хватать воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег.

– Перестань. Оставь его. Всё в порядке, он не опасен.

Сила отпустила горло, и я жадно вдыхал воздух, смотря со страхом то на Матвеича, то на странную посетительницу.

– Знакомься, Исея, – с усмешкой шутливо обратился Матвеич к женщине, – это нынешний хозяин твоего замка.

И как только он произнес эти слова, у меня в голове что-то щелкнуло, и я понял, почему мне показалась она знакомой. Каждый раз, когда я поднимался к себе в кабинет по лестнице в замке, я проходил мимо портретов бывших его обитателей. И на одном из них была молодая женщина, очень красивая, с пронзительными глазами, взгляд которых меня всё время спрашивал: «Кто ты такой и что ты здесь делаешь?».

Этот портрет был единственным, который вызывал у меня некоторую настороженность. Я даже хотел его убрать. И вот сейчас я смотрю на точную копию того портрета, только в другой, современной одежде и с другой прической.

От этого озарения я потерял дар речи и оцепенел, не в силах пошевелиться.

Женщина перевела взгляд на Матвеича и спросила всё ещё грозным голосом: – Что он тут делает?

– Хороший вопрос, – опять слегка усмехаясь, ответил он. – Но я пока не знаю. Да ты не волнуйся так, иди раздевайся и присоединяйся к нам. Будем вместе разбираться.

Исея глубоко вздохнула и с неохотой согласилась. Но видно было, что ей очень не нравится эта ситуация.

– Я сначала зайду в Хранилище, потом к вам присоединюсь, – с этими словами она вышла.

– Ну что, летарик, у тебя сегодня прям вечер открытий и неожиданностей, – отчего-то широко улыбаясь, обратился ко мне Матвеич. – Да и старику какое-никакое развлечение. А то уж за триста лет как-то скучновато стало.

Я, вернувшись в атмосферу нашего разговора, уловил только цифру 300.

– Что значит за триста лет? Как за триста?

– А то и значит. Годков мне уже 350. Пятьдесят из них прожил в обычном мире, пока война не началась, а затем триста уже здесь, в междорожье. Служба у меня такая. Хранитель я. И ещё сколько буду жить – неизвестно.

В голове у меня начала образовываться каша из непонятных ответов. Мысли-вопросы то возникали, то исчезали вновь. У меня никак не получалось принять то, что со мной происходило, и я не мог переварить эту информацию.

Затем меня пронзила мысль-озарение: я в коме. Наверное, со мной что-то случилось на горе, я упал, ударился головой и сейчас лежу в больнице. Мне колют какие-то наркотики обезболивающие, и у меня такие галлюцинации. От этой мысли мне стало как-то легко, свободно. Я развалился в кресле и вошёл в своё обычное состояние хозяина положения. Раз это моя кома, значит я могу управлять ею и делать то, что мне захочется. С каждой такой мыслью я всё больше наполнялся уверенностью и «раздувался» от собственной значимости.

Пока не открыл рот Матвеич.