Майкл Муркок

Сон графа Обека

Из которого мы кое-что узнаем о том, как началась Эпоха Молодых Королевств и какую роль во всём этом сыграла Темная Дама, Мишелла, чья судьба позднее будет связана с судьбой Элрика Мелнибонийского.

Из незастекленного окна каменной башни было видно широкую реку между пологими коричневыми берегами, между зелеными рощицами, казавшимися единой лесной массой. Из леса поднимался утес, серый и немного зеленоватый, высокий — темная скала, поросшая мхом, сливалась с массивным каменным замком, господствовавшим над равниной. Из замка хорошо просматривались река, скала и лес. Стены замка были сложены из толстых гранитных плит.

Обек из Маладора удивлялся, как строители смогли сконструировать такой замок, если, конечно, им не помогло какое-то колдовство.

Он стоял на вершине башни, возвышавшейся неподалеку от замка. Задумчивый, таинственный замок казался вызовом природе; он находился на самом краю мира.

Низкое небо на западе отливало странным, глубоким желтым светом. Цвет этой части неба усиливала темнота другой его половины.

Широкие полосы синевы разрывали небо, состязаясь с серым цветом, и созвездия, красным облаком ползущие по этой смеси цветов, создавали еще больше всевозможных утонченных оттенков. Туман не давал разглядеть постройки замка Канелун во всех подробностях.

Граф Обек из Маладора не отвернулся от окна, пока совсем не стемнело. Лес, утесы и замок стали тенями. Воин провел тяжелой, узловатой рукой по выбритой голове и прошел к груде соломы, которая служила ему постелью.

Солома лежала кучей в нише между контрфорсом, внешней стеной и комнатой, освещенной фонарем. Но было холодно, и Обек, лежал на соломе, свернувшись клубочком и положив рядом с собой двуручный меч огромных размеров. Меч выглядел так, словно раньше принадлежал великану… широкая перекладина, тяжелая инкрустированная драгоценными камнями рукоять, лезвие длиной футов в пять, гладкое и широкое. Рядом лежали старые, тяжелые доспехи воина из Маладора и шлем, украшенный плюмажем. Воин из Маладора спал.

* * *

Его сны, как обычно, были путаны: могучие армии большими волнами выплескивались на равнины, кружились воины, носившие эмблемы сотни народов; поднимались леса сверкающих пик, моря шлемов, дико завывали боевые рога, цокали копыта, кричали солдаты. Сны о прошлом, о его молодости, о королеве Элоарде из Кланта. Он завоевал для нее все южные страны и теперь дошел до края мира. Только Канелун, лежащий на самом краю мира, он еще не захватил.

Для такого воина, как Обек, подобные сны оказались неожиданно неприятными. Он несколько раз за ночь просыпался, тряс головой, пытаясь отогнать грустные мысли.

Скорее, он готов был увидеть во сне Элоарду, хотя из-за нее-то и отправился в этот поход на юг. Но Обек никогда не видел во сне ее мягкие, черные волосы, волнами омывающие бледное лицо, ее зеленые глаза, красные губы и гордые, пренебрежительные жесты. Элоарда выбрала его для этого путешествия, хотя согласия не спрашивала, ведь она была не только его госпожой, но и королевой. Воитель королевства по традиции был ее любовником… и граф Обек не понимал, как могло быть по-другому. Он считался Воителем Кланта, повиновался приказам своей королевы и в одиночестве покинул ее дворец, отправившись на поиски замка Канелун. Он должен был захватить его и присоединить к империи своей госпожи, чтобы сказать: «Владения королевы Элоарды простираются от моря Драконов до Края Мира».

По ту сторону Края Мира ничего не было… ничего, кроме бурлящего бесформенного Хаоса, который протянулся в бесконечность от утесов Канелуна… кипящий и беспокойный Хаос, полный чудовищных, полусформировавшихся теней… только Земля оставалась стабильна и состояла из материи, подчиненной каким-то законам. Земля дрейфовала в море Хаоса.

Утром граф Обек из Маладора потушил лампу, которую оставил светиться на ночь, надел кольчугу и латы, водрузил на голову шлем с черным плюмажем, повесил на плечо клинок и вышел из каменной башни, которая по всем признакам была очень древним сооружением.

Обутые в кожу ноги воина ступили на камни, которые рассыпались при прикосновении, словно Хаос однажды плеснул разрушающее вещество на возвышающиеся на его краю утесы Канелуна.

Прошлой ночью воину показалось, что Канелун ближе, но это потому, что замок был таким огромным. Обек отправился вдоль реки: ноги тонули в жирной грязи, пышная листва прикрывала от палящего солнца. Он шел к утесам. Канелун сейчас видно не было, но он возвышался над Обеком. Часто ему приходилось использовать меч как топор, расчищая себе дорогу через густую растительность.

Несколько раз Обек останавливался, пил из реки холодную воду, смывая пот с лица. Он не торопился, не очень-то ему хотелось в Канелун.