Сон с четверга на пятницу

Он нагнулся, поднял с пола кусок собственной плоти, потом прошел к холодильнику, открыл дверцу морозильной камеры и положил ошметок туда.

– Боже! – выдохнул Макарский, сидя возле распростертой на полу женщины и пытаясь нащупать на ее белой шее бьющуюся жилку. – Что вы наделали? Она мертва!

– Тише, доктор, – прохрипел Гуськов. – Не поднимайте вой.

Макарский отвел взгляд от трупа Дарьи Гизельс и уставился на Гуськова.

– Не поднимать вой? – глаза доктора гневно сверкали. – Как я это объясню?

– Просто. Сумасшедшая маньячка решила покончить с собой и разбила себе башку об стену.

– Разбила? Об стену? Вы смяли ей череп, как яичную скорлупу!

Гуськов, продолжая прижимать платок к окровавленному лицу, пожал плечами:

– Она действовала в состоянии аффекта. Билась головой о стену, пока не разломала себе череп. И хватит об этом. Лучше займитесь моей щекой. Я не собираюсь ходить с дырявой мордой.

– Но это тело…

– Тело подождет, – сухо проговорил Гуськов. – А я – нет. Семенов, постой в коридоре и никого не впускай!

Охранник, потрясенный, но старающийся держаться спокойно, вышел из кабинета.

Макарский поднялся на ноги.

– Нужно отвезти вас в хирургическое отделение, – дрожащим голосом сказал он.

Гуськов покачал головой:

– Нет. Вы сами все сделаете. Никому ничего не объясняя.

– Но я не хирург.

– Вы все сделаете, – веско повторил Гуськов. – У вас тут есть антисептики и набор для экстренной помощи. Приступайте!

2

– Готово?

– Да, – сдавленно и тихо произнес Макарский. – Можете посмотреть.

Гуськов взял со столика зеркальце на деревянной ручке и поднес его к лицу. Внимательно оглядел пришитую щеку и, нахмурившись, проговорил:

– Выглядит хреново.

– Я вам говорил, что я не хирург.

Гуськов перевел взгляд с зеркальца на лицо доктора. Тот сжался под его взглядом.

– Ладно, сойдет. Главное, чтобы не отвалилась, а с остальным разберусь позже.

Макарский, бледный, напуганный, пролепетал:

– Я должен забинтовать вам лицо.

– Не надо забинтовывать. Просто наложите кусок бинта и приклейте его пластырем.

– Хорошо.

Доктор вновь взялся за работу. Через несколько минут все было сделано. Гуськов вновь тщательно осмотрел свое лицо.

– Страшнее, чем я ожидал, – произнес он с холодной усмешкой. – Но лучше сделать было нельзя, верно?

– Верно.

– Ладно. Теперь нужно заняться трупом.

Гуськов поднялся со стула, быстро пересек кабинет и приоткрыл дверь.

– Семенов, войди! – скомандовал он.

Дождался, пока охранник войдет в кабинет, закрыл за ним дверь и сказал:

– Поможешь мне разобраться с мусором.

– С каким мусором? – тупо спросил Семенов.

Гуськов улыбнулся:

– Ну, какой бывает мусор, Семенов? Грязный. Обычный грязный мусор. Вон он лежит.

Семенов взглянул на труп Дарьи Гизельс.

– Ты ведь знаешь, кто это? – спросил Гуськов.

Охранник разлепил губы и тихо произнес:

– Да. Это Дарья Гизельс. Маньячка и убийца.

Гуськов покачал головой:

– Нет, неправильно. Она была маньячкой и убийцей. А теперь она груда паршивого мяса, и люди могут вздохнуть спокойно. Ты ведь не будешь по ней плакать, Семенов?

– Нет.

– Молодец. И никто не будет. Особенно родственники тех, кого она убила и сожгла. А теперь слушай, как было дело. Эта тварь выбралась из своей палаты, прокралась в кабинет доктора и набросилась на него. Доктор стал звать на помощь. Ты был в коридоре и услышал его крики. Ты ведь слышал его крики, Семенов?

– Э-э… да.

– Ты влетел в кабинет и попытался схватить ее. Но она вырвалась. Она была очень сильной женщиной. Сколько в ней? Килограмм сто?

– Наверное.

– Вот видишь. А в тебе сколько?

– Восемьдесят пять.

– Восемьдесят пять, – повторил Гуськов. – Против ста. Ну, как ты мог ее удержать?

– Никак.

– Верно. Ты пытался урезонить эту психопатку, но она кинулась в драку. Во время потасовки она ударилась головой об стену. Это вышло совершенно случайно. Понимаешь?

– Да.

– И ты ни в чем не виноват. Доктор подтвердит, что все вышло само собой. Доктор, вы ведь подтвердите?

Глаза Макарского за стеклами очков истерично блеснули.

– На каком основании вы тут командуете? – дрожащим голосом воскликнул он. – Почему решили, что можете помыкать мной? Вы… Я… Я требую соблюдения субординации!

На лице Гуськова появилась холодная, неприятная усмешка.

– Э, да наш доктор здорово нарезался, – презрительно проговорил он. – С коньяком придется временно завязать, док.

– Вы здесь не начальник! – вымолвил Макарский, с ненавистью глядя на Гуськова.

– Я приставлен, чтобы наблюдать за вами, – спокойно произнес тот.

– Но это… это нонсенс! Я не пациент!

– Наблюдать за тем, чтобы вы не наделали глупостей, – пояснил Гуськов. – Да вы и сами это знаете.

Макарский хотел что-то сказать, но лишь сжал пальцы в кулаки и прикусил нижнюю губу. Гуськов смотрел на него с жестокой иронией во взгляде.

– Захотелось проявить самостоятельность? – тем же спокойным голосом осведомился он. – Пожалуйста. Предлагаю вызвать ментов и все им честно рассказать. Вы как? За?

– Нет, – сдавленно пробормотал Макарский.

– Не слышу!

– Нет, – сказал доктор костяным голосом. И тихо добавил: – Я сделаю все, что вы скажете.

– Вот и хорошо. – Начальник охраны улыбнулся. – Выше голову, доктор! Проблема решена!

3