Сон с четверга на пятницу

Потом ребенок стал терять в весе от нехватки молока, и ко всем «прелестям» материнства прибавилось постоянное стояние в душе и массирование груди, а также поглощение чая в неимоверных количествах перед каждым кормлением.

Безусловным плюсом было то, что Алексей старался чаще бывать дома. Он снова пристрастился к моделированию и сооружал свои корабли, пока Настя кормила Пашку.

И все же кошмарные сны не исчезли совсем, время от времени они посещали Настю — какими-то странными зыбкими образами, проплывающими по вязким волнам сна, или даже — тенями образов, оставляя после себя дурное послевкусие, которое мучило Настю после пробуждения часами.

Однажды, кормя Пашку и наблюдая за тем, как Алексей корпит над очередным эсминцем, Настя тихо позвала:

— Алеш.

— Чего? — откликнулся он, продолжая приклеивать деталь к своему кораблю.

— Можно с тобой кое о чем поговорить?

— Со мной ты можешь говорить о чем угодно.

Она помолчала немного, а затем тихо произнесла:

— Мне снятся странные сны.

— Мне тоже, — сказал Алексей, не отрываясь от работы.

— Ты не понял. Мне снятся такие сны… — Настя замолчала, пытаясь подобрать нужные слова. — Такие сны, которые совсем не похожи на сны.

— Правда? А на что они похожи?

— На куски реальности. Как если бы картину, которая висит у нас в спальне, разрезали на множество частей и разбросали по квартире, а я бы постоянно натыкалась на эти кусочки.

Алексей выронил из пальцев деталь и чертыхнулся. Настя нахмурилась.

— Прости, я тебя отвлекаю, — сухо проговорила она.

— Ерунда, — сказал Алексей. — Это я сам такой олух.

Он осторожно поддел упавшую деталь пинцетом и вновь стал прилаживать ее к кораблю.

Поняв, что время для разговора выбрано неудачно, Настя вздохнула и взяла в руки журнал. Через пару минут Алексей приделал наконец деталь и, облегченно вздохнув, откинулся на спинку стула.

— Хорошо, — произнес он, глядя на модель оценивающим взглядом. — Но не отлично. — Затем перевел взгляд на Настю и спросил: — Так что ты там говорила насчет снов?

— Ничего, — ответила женщина. Поудобнее перехватила сопящего на руках Пашку и добавила: — Забудь.

Она обиженно шмыгнула носом. Поняв, что провинился, Алексей мягко и виновато произнес:

— Заяц, прости. Я немного отвлекся. Ну, расскажи мне про свои сны. Они страшные?

— Да, — сказала Настя. — Очень.

— И что же в них страшного? Монстры? Зомби с вампирами?

Настя покачала головой:

— Нет.

— Тогда что?

— В этих снах я одна.

— Правда? Не обращай внимания. Мне иногда тоже снится всякая муть. Научись абстрагироваться.

Решив, что Настя утешена, Алексей снова взглянул на недоделанную модель эсминца.

— Лешка! — сердито окликнула его Настя.

— Чего?

— В этих снах нет ни тебя, ни Пашки!

— И что?

Настя почувствовала досаду. «Бесчувственный балбес!» — обиженно подумала она. А вслух произнесла:

— Ты что, не понимаешь?

— Нет, — честно признался муж. — В моих снах тоже не всегда есть ты и Пашка. Например, мне часто снится, как мы с друзьями арендуем яхту и…

Настя поняла, что объяснять бесполезно. Оседлав своего любимого конька, Алексей принялся мечтательно рассказывать о своих морских снах, в которых он рассекал волны на фрегатах и каравеллах или ловил с быстроходной яхты огромных марлинов.

Настя некоторое время слушала, изображая интерес, а потом снова взялась за журнал. А вскоре затих и Алексей. Сооружение модели эскадренного миноносца требовало усидчивости и кропотливости, и он целиком погрузился в свою работу, которую совершенно ошибочно (по мнению Насти) называл «хобби».

Алексей собирал эсминец, Пашка сосал грудь. Где-то за стеной играла тихая музыка. За окном шелестели машины и листья… Постепенно чувство досады ушло, сменившись умиротворением. Настя зевнула. Потом еще раз. Глаза у нее стали закрываться.

— Надо сходить к психотерапевту, — ни с того ни с сего пробормотала она.

— К психотерапевту? Зачем?

— Иногда после родов у женщины появляются… странные желания.

Алексей усмехнулся.

— А я не могу удовлетворить твои желания?

— Боюсь, что не эти.

— Уверена? Я могу быть очень изобретательным.

Настя хмыкнула.

— Спасибо, но твоя изобретательность понадобится мне гораздо позже.

— Ясно. Слушай, Аська, у меня есть приятель — Андрей Макарский. В детстве мы жили по соседству. Он хороший врач, хотя и не психотерапевт.

— А кто он? Какой врач?

— Психиатр.

Настя поморщилась.

— Не люблю психиатров. Как, ты сказал, его зовут?

— Андрей Макарский.

— Мне почему-то знакомо его имя, — задумчиво проговорила Настя.

— Ничего удивительного. Ты с ним пару раз виделась. В кафе «Квадрат» в позапрошлом году, когда я встречался с выпускниками, а ты…

— А, вспомнила, — кивнула Настя. — С бородкой и в очках?

— Точно. Хочешь, я ему позвоню?

— Позвони.

— Я серьезно.

— Я тоже. Позвони, и я с ним встречусь.

— Заметано.

Алексей снова склонился над своим эсминцем, а Настя переложила маленького, недовольно сопящего Пашку на коленях и дала ему другую грудь.

* * *

Доктор Макарский смотрел на нее спокойным, приветливым взглядом.

— Значит, вы у меня уже бывали? — переспросил он.

— Да, — ответила Настя. — Но… не в настоящей жизни.

— Можете рассказать об этом подробнее?