Сон Царевича

– Будем замену искать, – жестко заметила директриса. – Думаете, я могу допустить вас до занятий после такого? – Она потрясла заявлением.

– Но ничего не было, – повторила Василиса. – Мы просто занимались…

– В полиции разберутся, чем вы там занимались, – резко отозвалась начальница. – Я вас больше не задерживаю.

Василиса вышла из кабинета на подгибающихся ногах. Почудилось, что сидевшая в приемной секретарь ехидно взглянула на нее, хотя та уткнулась в экран компьютера и даже не повернула головы в ее сторону. Предстояло преодолеть школьные коридоры, такие шумные и многолюдные перед началом уроков. Казалось, все смотрят на нее, переглядываются и перешептываются, разве что пальцами не показывают.

– Здрасьте, Василиса Андреевна, – прощебетали девчонки из ее класса.

Василиса даже не успела ответить – они пробежали мимо. Впрочем, и класс уже не ее, и девчонок этих она вряд ли еще увидит. Только если они в суд придут… Подумав об этом, она ужаснулась. Неужели жизнь может разрушиться в одночасье? Без всякой вины и даже практически без ее участия. Стоит ли считать домогательствами то, что ученик подал ей пальто? Банальное проявление вежливости. У них не Америка, чтобы по любому поводу в харрасменте обвинять…

Такого Василиса от него точно не ожидала, как и ни от кого другого. Вот тебе и тихий троечник! Зачем вообще Быстрову это понадобилось? Захотел отомстить за то, что она не ответила на его признание и даже не дослушала? А чего он ожидал, спрашивается?

Василиса вышла на крыльцо. По школе пронеся звонок, вырвался на улицу, и ее сердце болезненно сжалось. Это к ней уже не относится, больше она его не услышит. Даже если ничего не подтвердится и будет доказано, что она ни в чем не виновата, от такого не отмоешься.

Ее репутация преподавателя погублена в один миг – никто не захочет связываться с учительницей, которую обвиняли в преступной связи с учеником. Как говорится, ложечки нашлись, а осадочек остался. Если допустила подобную ситуацию, значит, все равно косвенно виновата. Не стоило оставаться с учеником наедине, надо было потребовать, чтобы дома присутствовал кто-нибудь из родителей…

Где, кстати, отец Быстрова? Она всегда общалась только с матерью и никогда его не видела. Не выдержал жизни с авторитарной женой-командиршей и сбежал из семьи? В заявлении, которое ей продемонстрировала директриса, его имя точно не значилось…

– Василиса Андреевна!

Она подняла глаза – Быстров мялся у крыльца, явно дожидаясь ее. Хотела молча пройти мимо, но парень преградил ей дорогу.

– Я ничего не знал, – срывающимся голосом выпалил он. – Это все мать!

Может, он говорил правду, но ей было все равно.

– Совсем долбанулась со своей работой…

– Допустим, это все мать. – Василиса вступила в ненужный разговор. – Но зачем вы ей такое рассказали?

– Да я не рассказывал! – почти закричал Быстров.

Дворник, подметавший в школьном дворе опавшие листья, оглянулся на них. Этого только не хватало – засекут их беседу на повышенных тонах и потом еще что-нибудь на нее навесят. Уроки уже начались, на улице почти никого, но изредка пробегают опоздавшие, да и из окон их прекрасно видно.

– Я не рассказывал, – тише повторил парень, оглянувшись. – Тем более что и нечего… – Он запнулся и умолк.

– Откуда же она все это взяла?

Он опустил голову:

– Не знаю.

Надо было идти, но Василиса отчего-то продолжала стоять.

– Я из дома уйду, – вдруг сказал Быстров.

Только этого ей не хватало!

– Леша, не вздумай, – строго проговорила она, забыв про вежливость и свое неизменное «выканье» ученикам. – Могут дополнительные проблемы возникнуть. Меня же во всем и обвинят.

– Ваше слово против ее, – горячился парень. – У нее нет доказательств. А я скажу все, как есть, – что это вранье, ничего не было…

– Твое слово против ее, – напомнила Василиса. – К тому же ты несовершеннолетний и вообще права голоса не имеешь.

– Еще как имею!

– У тебя имеется законный представитель, мать, она и будет от твоего имени говорить.

– Посмотрим.

– Ладно, Леша, – обреченно вздохнула она. – Иди, а то урок уже начался. Если будешь прогуливать школу, никому от этого легче не станет, ни мне, ни тебе.

– В гробу я видал эту школу, – пробурчал Быстров, но все же послушно направился к крыльцу.

А Василиса пошла прочь от школьного здания, ставшего в один момент чужим и враждебным. Вряд ли она еще сюда вернется: большим количеством вещей обрасти не успела, а уволят ее теперь по статье, и не будет никакого смысла возвращаться за такой трудовой книжкой.

Зайдя в подъезд, она первым делом заглянула в почтовый ящик. Там валялась одинокая бумажка – вызов в районный отдел внутренних дел. Без всякого конверта, значит, любопытный почтальон уже в курсе, а скоро будет знать и весь дом. Похоже, катастрофа куда масштабнее – ей придется менять не только работу, но и квартиру. А ведь она прожила здесь всю жизнь, с самого рождения. Неужели маме тоже придется переезжать? Нельзя допустить, чтобы шушукались у нее за спиной и показывали пальцем как на мать соблазнительницы невинных мальчиков. Ее же и осудят, мол, плохо воспитала дочку…