Сон в красном тереме. Т. 1. Гл. I – XL.

Желая в зеркале найтиЧувств милосердных свойства,За добродетель выдал тыЗаслуги и геройство.Но скоротечен сей расцвет, —Поможет ли притворство?Халат ночной и в спальне шторИгривый шелк у ложа,Жемчужный головной убор,Сановный на плаще узор, —Перед судьбой все это вздор,Игра с судьбою – тоже!..Не зря твердят: на склоне днейНужда неотвратима.Но есть наследство для детей:Величье рода, имя.Шнуры на шелке, лент извив, —

Ты горд, избранник знати,И на твоей груди горитГруз золотой печати![107]Надменен, важен, словно маг,И вознесен высоко, —Но час закатный – это мракУ Желтого Истока…Героев прежних лет, вельможКак чтут сыны и внуки?Прискорбно: предков именаДля них пустые звуки!

Так кончаются земные радости[108]

У расписных, цветистых балоквесна себя испепелила.И стала мусором душистымлиства, опавшая кругом.Коль воле неба отдаласьи необузданно любила,

Коль к проплывающей лунесвой лик безвольно обратила, —В том и найди первопричинупоступков, погубивших дом!Ты сколько б ни винила Цзина,что клана уничтожил нить,Ты сколько б ни костила Нина,семью посмевшего сгубить, —Виновны все, с душою чистойне умудренные любить!

У птиц убежище в лесу…

Чиновнику – коль деловит, —в присутствии – хвала,Но дома, в собственной семье,худы порой дела.И так бывает: был богат,а после бедным стал,

Коль драгоценный он металлпо ветру размотал…Он, милосердный, за другихпривык душой радеть,А сам от жизни так устал,что ждет, как благо, смерть.А этот не имеет чувств,он холоден, как лед,Но за обиды и к немувозмездие придет.Не верь безрадостной судьбе,Судьба еще воздаст тебе,Пусть тот, кто слезы льет и льет,Их выплачет – и все пройдет!Стать жертвой злобы и обидобидчику дано,Зря разлученным вновь сойтисьсудьбой предрешено!

Причина в прошлой жизни естьтому, что краток век,Удачливый, всегда богатпод старость человек.К Вратам Нирваны тот стремитсвой дух, кто просветлен,А тот, кто во грехе погряз,себя теряет он…А птицам, если пищи нет,осталось в лес лететь.Земля – без края, но скуднаи худосочна твердь![109]

Девы пели арию за арией, но Баоюй оставался равнодушным. Тогда Цзинхуань со вздохом произнесла:

– Заблудший юноша, ты так ничего и не понял!

Голова у Баоюя кружилась, словно у пьяного, он сделал знак девушкам прекратить пение и попросил отвести его спать.

Цзинхуань велела прислужницам убрать со стола и повела Баоюя в девичьи покои. Здесь повсюду были расставлены редкостные вещи, каких на земле не увидишь. Но больше всего поразила Баоюя молодая прелестная дева, ростом и внешностью она напоминала Баочай, а стройностью и грацией Дайюй.

Баоюй совсем растерялся, не понимая, что с ним происходит, но тут Цзинхуань вдруг сказала: